Колдун с Неглинки

— Интересно, за каким фигом он оживил убийцу дочери, — встрял Василий, который, как оказалось, все это время топтался рядом.

— Возможно, хотел его помучить, — робко предположила Алиса и посмотрела на Мирона. — Он ведь страдал, да?

Мирона на мгновение снова затащило в воспоминания. В желудок будто иголок напихали.

— Он не мог согреться, постоянно голодал, а от еды ему становилось только хуже.

— Вполне себе месть, — подытожила Алиса, как вдруг микроавтобус тронулся с места и, проехав мимо, скрылся за поворотом.

— И что нам теперь делать? — спросил Мирон, провожая его взглядом.

— Не выпускать их из виду.

Мирон схватил Алису за руку и рванул к машине.

* * *

— Вафли! Кто будет вафли? Их мало, лучше поторопиться!

Услышав быстрый топот, Илья улыбнулся сквозь сон. Катя здесь. Он нашарил на тумбочке у кровати телефон и посмотрел дату: остался еще один день. Сегодня нужно продлевать подписку…

Мимолетно подумав, что лучше бы не просыпался, Илья шутливо ойкнул, когда к спине приткнулись холодные пятки: Катя с тарелкой вафель в руках устроилась рядом и сунула ноги под одеяло. «Тот самый пин-код, пин-код, пин-код», — заголосил телевизор.

— Ты проспал «Главную дорогу», — заглянула в спальню Наташа. — С собакой я погуляла. Через час Кате на рисование.

Черт.

— Ладно, я ее отвезу.

Он доплелся до ванной, провел пальцами по щетине, взялся за бритву, но передумал. Тщательно почистил зубы, избегая своего отражения в зеркале, и вышел на кухню. На экране маленького телевизора беззвучно прыгали все те же Смешарики.

— Кать, поешь и одевайся! — крикнула Наташа со второго этажа.

— Хорошо, мам!

Подписка. Как ни старался, думать ни о чем другом не получалось. Даже запах вафель вызывал головную боль. Все это можно остановить. Не продлевать. Катя вернется с рисования, они сделают уроки, лягут спать, а утром все закончится. Никакого больше рисования и уроков. Никакой подписки.

— Пап, поехали?

Она стояла перед ним в джинсах и футболке с пайетками, на плече — сумка-папка для этих ее художественных штук. Илья допил безвкусный кофе и сунул ноги в ботинки. Пока дочь обувалась, вышел во двор и снял с сигнализации пикап. Катя забралась на переднее сиденье и стала перебирать радиостанции. «It’s gonna be OK, it’s gonna be OK», — подпевала она. Пикап отмерял километры до Володарского, солнце било в лобовое стекло.

Возле центра досуга «Солнышко» Илья заглушил двигатель. Катина учительница рисования как раз шла мимо с остановки.

— Илья Николаевич…

Илья опустил стекло, и она протянула ему руку.

— Мои соболезнования. Нет слов, чтобы выразить, такая боль… Вы хотите забрать рисунки?

— Да. — Он поднял голову. — Конечно, я их заберу.

— Пойдемте.

В классе было пусто, в солнечных лучах танцевали пылинки. Пока учительница искала, Илья рассматривал пустые мольберты.

— Вот. — В его руки легли три листа формата А3, плотные и хрустящие от засохшей краски. — Это Катечки.

— Спасибо, — сказал он и вышел.

Илья положил рисунки на пассажирское сиденье рядом с водительским. Выехав на Володарское шоссе, притормозил у остановки «Поворот на Большое Саврасово» и осмотрелся. В город — никого, в область тоже. Раздосадованный, включил поворотник, чтобы уйти на Прудки, глянул в боковое зеркало, выключил поворотник. К остановке в сторону области подошла девушка. Косточку на левой ноге кольнуло. Илья пошевелил пальцами, но боль не утихала — так и грызла палец, пока он ехал до следующего светофора, чтобы развернуться, и по обочине обгонял автобус, который тяжело газовал в пробке. Наконец пикап остановился рядом с девушкой. «Вам куда?» — «В Нижнее Мячково». — «Садитесь, да не бойтесь, я часто беру, сам оттуда. А, это дочь рисовала, назад киньте. Дочери-то? В пятом. Черт, впереди авария, сейчас на полчаса застрянем. Я и сам спешу, давайте в объезд. Туда мало кто сунется, это на моей можно, потрясет немного, но лучше плохо ехать, чем хорошо стоять».

Косточку на ноге ломило уже всерьез. Из-за этого он отъехал не так далеко, как обычно, вышел быстрее, чем обычно, схватил веревку руками более влажными, чем обычно. «Выходи. Завали. Вперед шагай». К яме тоже пришлось идти дольше, но в ней, как и раньше, было подчищено: съедено.

Ее заклинило на дочери: подумайте о ней, подумайте.

А он только о ней и думал…

К пикапу Илья возвращался не оглядываясь.

Наташа ждала на крыльце. Курила. Помахала, когда Илья заехал во двор.

Катя выскочила из машины и побежала к ней.

— Что сегодня нарисовала?..

Илья протянул первый попавшийся из рисунков:

— Вот.

— О-о, славный котик! Пойдем, повесим в нашей спальне.

Поколебавшись, Илья снова сел за руль. Наташа обернулась:

— Ты еще куда-то?

— В сервис. Движок стучит, пусть посмотрят.