Коко

Гарри приостановился у магазинчика «Оптики Чайна-тауна» и вгляделся в помещение через пустой левый глаз гигантской оправы. За прилавком безлюдного магазина стриженный под панка продавец с воспаленными от угрей щеками уткнулся в журнал «Плейбой» на китайском. Стены арки покрывали драные постеры с рекламами китайской оперы или рок-клубов. Он прошел дальше, минуя несколько магазинчиков, – сумрак стал гуще, и проход арки повернул под углом, кажется, к Элизабет-стрит. Разодранные плакаты-указатели вели к крохотному, чуть больше обувной коробки, ресторанчику «Малайская кофейня», на дверях которого белела большая табличка «Закрыто». Несколькими футами дальше, прямо перед поворотом арки, узкая выложенная плиткой лестница вела вниз, к нижнему уровню. На стене над лестницей была намалевана жирная стрелка, а под ней слова: «Парикмахерская „Счастливый случай“».

Гарри медленно спустился по ступеням, пригнув голову, чтобы посмотреть, как далеко простирается нижний уровень. В парикмахерской «Счастливый случай» два седовласых парикмахера сидели на своих рабочих креслах, третий подстригал пожилую женщину. Далее виднелись два магазинчика, занимавшие небольшое пространство нижнего уровня: в витрине одного из них висел постер с изображением левитирующего ниндзя с выставленной вперед ногой. Гарри остановился почти на полпути вниз по лестнице. Его глаза находились на уровне кафельного пола арки. Никто входящий сюда его не увидит, зато ему будет отлично видно всех.

Он поднялся на ступеньку вверх и в освещенном пространстве арки увидел, как мимо входа в нее прошли двое невысоких мужчин. Те самые. Зомби. Миновав арку, они спохватились и вернулись к ней. Солнцезащитные очки – как черные дыры на их лицах. Гарри осторожно спустился на ступеньку вниз и увидел, как зомби переглянулись и шмыгнули под арку. Темнота почти размыла их тела, оставив смутные силуэты. Мощные, коренастые, они топали, широко ставя ноги, как борцы сумо. Когда парочка подошла ближе, Гарри разглядел, что их руки сжаты в кулаки. Они остановились в трех футах от него, размахивая толстыми короткими руками. Один из них тихо говорил по-китайски, и Гарри понял все слова, будто их произнесли на английском.

– Этого ублюдка здесь нет.

Второй ниндзя хмыкнул.

Его жизнь не походила на жизни других людей. Другие люди полагали, что мир прочен, и были слепы, не замечая глубоких прорех, а то и пропастей на поверхности бытия. Разум Гарри вдруг наполнился треском крыльев насекомых и детскими криками.

Поверхность этого мира почти раскололась, выпустив на волю его, Гарри, реальную жизнь.

Двое мужчин синхронно развернулись, как партнеры по танцу, и вышли из арки на улицу. Гарри замер на ступенях и ждал – минуту, две… Он не мог сказать, как долго. Старушка из парикмахерской медленно пошла по ступеням наверх, постукивая по плитке деревянной тросточкой. Гарри посторонился пропустить ее вдоль перил, и она безмолвно миновала его. Он был невидим: его не видел никто. Он вытер мокрые ладони о полы пальто и поднялся на главный уровень арки.

Пусто: мир снова закрылся, прорехи затянулись.

Гарри сбежал вниз по лестнице в магазин с ниндзя и потратил пятьдесят шесть долларов на гравитационный нож и пару наручников. Затем снова поднялся по ступеням.

Возле выхода из арки он пригнулся, выглянул и посмотрел на юг по Бауэри-стрит. Лимузина перед рестораном уже не было. Гарри улыбнулся: прежде несомненно безупречно белый носовой платок шофера теперь испачкан смачным желтым плевком Гарри Биверса.

Где-то высоко из окна башни Конфуций-Плаза кто-то смотрел вниз; кто-то в проезжающей мимо машине повернул голову взглянуть на него. Кто-то наблюдал за ним, потому что его жизнь походила на фильм, героем которого был он.

– Я нашел, – проговорил он, зная наверняка, что кто-то слышит его: или же, наблюдая за ним, прочитает по губам.

Что ж, теперь остается лишь дожидаться телефонного звонка. Гарри двинулся по направлению к Кэнал-стрит, чтобы там найти такси. Транспорт шел мимо него сплошным потоком. Он больше не чувствовал холода. Он стоял на Кэнал-стрит и наблюдал за потоком машин, ощущая во рту вкус машинного масла и глоточка ледяной водки, которую он только что заработал. Едва загорелся зеленый, он, в душе ликуя, перешел Кэнал-стрит, чтобы направиться на север по Бауэри.

33. Вторая ночь в «Пфорцхаймере»

1

Майкл Пул проснулся в холодной темноте, образ китайской школьницы, усмехающейся ему из-под полы белой соломенной шляпки, быстро таял, уносимый остатками сна. Громко щелкнул один из больших радиаторов; на соседней кровати мирно посапывал Тим Андерхилл. Пул взял со столика свои часы и поднес к лицу так, чтобы стали различимы стрелки. Пока он вглядывался в циферблат, без минуты восемь стало ровно восемь. Первые дуновения теплого воздуха долетели до него.

Андерхилл охнул, потянулся, провел ладонями по лицу. Затем посмотрел на Пула и проговорил: