Койот Санрайз

– Здравствуйте, – выдавила я из себя, наконец, и поежилась: мой голос прямо-таки взревел, усиленный колонками. – Дорогие попутчики, добро пожаловать в Центр исполнительских искусств в Биллингсе. Мы приготовили для вас маленький… э-э… сюрприз из области культуры. Устраивайтесь поудобнее и наслаждайтесь.

Софит светил так ярко, что я еле различала лица в зале. Как мне показалось, почти все были озадачены.

Я набрала в грудь воздуха. Теперь самое страшное. Этап, на котором все может сорваться.

– Э-э-э… Сальвадор Вега, поднимитесь, пожалуйста, на сцену.

Даже сквозь ослепительный свет я увидела, как челюсть у Сальвадора отвисла, а глаза превратились в щелки. Увидела, как его мама изумленно обернулась к нему.

Сальвадор не шевелился.

– Сальвадор Вега, – повторила я, и мой голос предательски пискнул и чуть-чуть сорвался, – поднимитесь на сцену, ну пожалуйста?

Сальвадор не шевелился.

Все мои усилия насмарку. Эпик фейл.

Но тут я увидела, что миссис Вега толкнула его в бок локтем. Довольно сильно толкнула, между прочим. До меня донесся ее тихий голос: – Иди, михо.

И голос Вэл я тоже услышала, а он у нее пронзительный, даже когда она не кричит: – Иди, чел.

И он встал.

Покачал головой, стиснул зубы, сжал кулаки, но встал и пошел к сцене.

Я попятилась к роялю, увидела: да, она здесь, в укромном месте, куда ее спрятал Родео, пока мы все жевали завтрак. Я открыла замки. Бережно вынула ее. Достала смычок. И встретила Сальвадора у лестницы, ведущей на сцену.

И протянула ему скрипку.

– Койот, – сказал он тихим, дрожащим и определенно неприветливым голосом. Взглянул серьезно-серьезно.

– Знаю, – сказала я торопливо, смягчив тон. – Со стороны выглядит красиво, но я сама знаю, что тут много чего не так, как полагается. Навязать тебе это без спросу – нехорошо. Но на тебя никто не давит. Ты кое о чем сожалел. И мы даем тебе шанс. Не захочешь – ничего страшного. Я могу что-нибудь сбацать на укулеле, а Родео мигом сбегает за своей гитарой: его хлебом не корми, дай поиграть. Мы можем выступить вместо тебя. Все путем, – я перевела дух, придвинулась поближе. – В общем. Прости, что мы расставили тебе ловушку. Но… Если тебе нужен шанс сыграть это соло для мамы: на сцене, с софитами, перед публикой, то… это он, – я сунула ему в руки скрипку. Руки взяли скрипку непринужденным, привычным движением.

Он посмотрел на инструмент. Потом на публику в зале. Потом на меня.

– Я с тобой еще поквитаюсь, – сказал он. Но не сунул мне скрипку. И не пошел обратно в зал.

Нервно сглотнул. Так нервно, что я видела, как движется кадык на его тощей шее. – А песня как называется? – спросила я.

– Чего?

– Песня, которую ты будешь играть. Как она называется?

– А-а. Это самое, Соната номер два. Для скрипки. Соль минор. Соната Генделя.

– Ага, – я повернулась, пошла обратно к микрофону, но Сальвадор схватил меня за руку:

– Койот, она, это самое… длится целых десять минут.

Я улыбнулась:

– Тогда давай начнем поскорее.

Я вышла к микрофону:

– Встречаем Сальвадора Вегу из Орландо, штат Флорида, где он был первой скрипкой в… – я осеклась, посмотрела на него, стоявшего в полумраке рядом.

– В Молодежном оркестре Орландо, – пробурчал Сальвадор.

– Где он был первой скрипкой в Молодежном оркестре Орландо, – договорила я. – Сегодня он сыграет для вас Сонату номер два. Для скрипки. Соль минор. Сонату Генделя, – я широко раскинула руки, поклонилась. На одну-две секунды повисла неловкая пауза.

Я снова придвинулась к микрофону:

– Сейчас полагается хлопать.

И все захлопали, и я вышла из круга света и прошла мимо Сальвадора, а он был все еще довольно бледный и пялился на меня довольно кровожадно. Я хлопнула его по плечу мимоходом и шепнула: – Живи так, чтоб ни о чем не жалеть, брат.

Я спустилась в зал, села на первое место в первом ряду, с краю. Вэл, сидевшая в середине ряда вместе с остальными, тут же вскочила, перебежала ко мне, плюхнулась рядом. Она широко улыбнулась, подняла кулак, и мы ударились кулаками, а потом откинулись на спинки кресел, чтобы послушать музыку.

Сальвадор подошел к микрофону. Не стану врать: по нему было видно, что он весь на нервах. Он попробовал улыбнуться публике, но улыбки надолго не хватило. Несколько раз провел смычком по струнам, покрутил какие-то большие болты на грифе скрипки, настраивая ее как полагается. Я была потрясена: надо же, умеет настраивать скрипку на слух.

Потом он прижал скрипку к шее, приблизился к микрофону и, держа смычок на струнах, вдохнул всей грудью и собрался уже начать… но помедлил. И подался вперед, чуть ли не припав губами к микрофону. И уставился на одного человека в первом ряду.

И сказал: – Es para ti, Mamá[20].

Я увидела боковым зрением, что миссис Вега утирает глаза платком.

Ох уж этот Сальвадор.

И тут он заиграл.

И музыка полилась из деревянной скрипочки в его руках, закружилась в воздухе, наполнила полутемный зал.