Когти тигра

Корпус мины, набитый взрывчаткой, уцелел, иначе, понятно, все вокруг превратилось бы в пыль. Взорвалась лишь ловушка, преграждавшая доступ к сокровенным приборам, а заодно с нею разрушились и сами приборы. Осколки разбросало в траве на очень большом пространстве.

В минно-торпедной лаборатории их начинали терпеливо сортировать, перекладывать с места на место, рассматривать под разными углами зрения — сверху, снизу, сбоку.

Трудная задача, очень трудная! Тайна разорвана на мелкие клочья. Попробуй-ка склей ее воедино!

Но вот председатель комиссии, старый минер, оттопырив в задумчивости губы, отчего висячие усы его, прокуренные до желтизны, смешно натопорщились, соединил на столе три осколка. Потом откинул голову, полюбовался ими и, отступив на шаг, дал полюбоваться Григорию.

Что это? Похоже на гидрофон, то есть подводный звукоприемник.

Но это и есть гидрофон, обломки гидрофона!

Кто-то из минеров, стоявших рядом с Григорием у стола, негромко присвистнул. Раструб металлического уха! Мину выдало ее круглое, всегда настороженное, жадно раскрытое навстречу звукам ухо.

Вот оно что! Мина — акустическая, а не магнитная! Подобно кошке, притаившейся у щели, она охотится по слуху. Издалека слышит приближение корабля. Шум винтов, гул моторов, сотрясение корпуса усиливаются. И в тот момент, когда корабль находится уже над миной, звуки преобразовываются в электрический сигнал, и — взрыв!

Итак, вторую тайну за ухо вытащили со дна. Против новых акустических мин тотчас же пущены были быстроходные катера. Пенными вихрями они проносились по рейду. Услышав шум винтов над собой, мины вздрагивали и торопливо взрывались. Но катера, опережая взрыв, были уже далеко впереди.

И это длилось до конца марта 1942 года, когда немцы спустили на парашютах в воду третью свою металлическую головоломку, самую трудную из всех.

Новые мины, судя по всему, были не магнитными, но они не были и акустическими. Ни один трал не брал их. И вдобавок они упорно не желали выходить на берег.

Как же тогда разгадать эту третью тайну?

Концы раскаленной подковы сближаются

Григорий терпеливо поправил карту, которая от тряски пола то и дело сползала с колен.

Дуга осады вычерчена на карте очень четко, толстым красным карандашом. Пламенеет будто подкова, докрасна раскаленная на углях наковальни. Концы подковы уперлись в море.

Пять месяцев назад в Севастополь прибыли последний железнодорожный состав, а также последняя груженная доверху машина. Затем путь со стороны суши был закрыт.

Добраться до Севастополя по воздуху нельзя. Немецкие самолеты неотлучно на перехвате. В общем, двери на земле и в воздухе забиты наглухо. Свободен только выход в море.

На все про все одна-единственная коммуникация — морская. И на этой тонкой ниточке, соединяющей Севастополь и Новороссийск, держится теперь снабжение осажденного города. Оборвись она — и города нет!

Григорий, как флагманский специалист, знал, что Севастополю требуется ежедневно шестьсот тонн одних лишь снарядов и патронов. Получает же Севастополь в шесть раз меньше — едва лишь сотню в день. Этими тоннами железа, расходуя их экономно, более того — скаредно, приходится прикрывать осажденный город с суши, с моря и с воздуха.

А горючее? А продовольствие? А пополнение?

И ведь еще нужно вывозить раненых! На войне это всегда одна из самых важных и трудных задач, в особенности во время осады. Наши транспорты, танкеры и корабли конвоя гибнут по пути из Новороссийска в Севастополь от немецких снарядов и самолетов. Всё же отдельные корабли прорываются в порт назначения. И здесь, на морском пороге Севастополя, их подстерегает новая опасность, затаившаяся под водой.

Именно с помощью мин хотят немцы заполнить неширокий промежуток между концами раскаленной подковы. Едва концы ее сойдутся, как Севастополь очутится в кольце.

Но городу не выстоять, если последний его выход — к морю — будет закрыт, если прекратится регулярный подвоз пополнения, боезапаса, горючего и продовольствия!

Вот чем угрожают эти упрямые, не поддающиеся тралению, неразгаданные мины на входном севастопольском фарватере…

Глубоководная тварь

Артналет кончился, затем, спустя пятнадцать — двадцать минут, началась бомбежка. Григорий, полностью уйдя в решение задачи, уже не замечал ни тишины, ни шума.

Мысленно он проверил себя. Взорвавшиеся неразгаданные мины при отбуксировке не соприкасались с грунтом, он был уверен в этом. Случайный толчок исключался.

И оба раза взрыв произошел у самого берега, на мелководье. Стало быть, есть что-то внутри мин, что не пускает их из воды. Что бы это могло быть?

В детстве Григорий читал о хищных рыбах, которые живут на большой глубине. Они приспособились к этой глубине. Но, будучи выброшены подводным землетрясением на мелководье, погибают мгновенно.