Когорта Проклятых

— Думаю, да, фрайгерр. Надеюсь, что вы сможете испытывать гордость и за меня… даже после всего того, что я натворил сегодня. Впервые после дуэли он почувствовал, что у него есть будущее. Он вступит в Пятый Иностранный Легион и начнёт новую жизнь. Возможно, придёт такое время, что и стоящий рядом пожилой человек, и его семья смогут гордиться Вольфгангом Лари Хаузером фон Земенштейн-Буратом.

— Имя?

— Вольфганг Лари Хаузер фон Земепштейн-Бурат.

— О, Господи… ну и имечко тебе досталось, — усмехнулся НСО, отрываясь от терминала компьютера. Сержантские нашивки на его мундире не обманули Хаузера — он уже знал, что звания и чины в Легионе сильно отличались от принятых в армии его родины.

— Неужели ты, парень, думаешь, что мы так и будем тебя звать?

— Можно просто Вольфганг Хаузер, сэр, — спокойно произнёс он в ответ.

Хаузер говорил медленно и осторожно, тщательно подбирая слова. Ему давно уже не приходилось пользоваться терранглийским, и многие годы он не обращался к компьютерным курсам, чтобы освежить свои знания. Однако в целом он говорил неплохо.

— Не «сэр», — заметил сидящий за столом вербовщик. — Просто «сержант». «Сэра» прибереги для офицеров, политиков, журналистов и прочего никчёмного сброда.

Сержант ввёл в компьютерную базу данных имя Хаузера.

— Ты гражданин Содружества?

— Нет. Я — с Лаут Безара.

— Ах, вот как, значит… из беженцев, — вербовщик пристально посмотрел ему в лицо. — Послушай, парень, не в моих правилах так просто, отказываться от новобранца. Нам нужны свежие люди. Но если ты хочешь присоединиться к нам, теша себя мыслью вступить в бой с убренфарами, то лучше запишись в безарианскую армию, которую формируют в окрестностях столицы. Ведь нет пикакой гарантии, что воинские соединения Содружества примут участие в конфликте. Ещё менее вероятно, что после прохождения Основного курса тебя направят в район твоего систерма. Ни один, даже самый опытный картёжник не знает наперёд, как повернётся игра, понимаешь?

Хаузер пожал плечами:

— Я не делаю ставок, сержант. К тому же у меня есть личные причины, заставившие меня вступать в Легион…

Сержант понимающе кивнул:

— Что ж, что бы ты ни натворил, Легион позаботится о тебе. Мы сумеем защитить твою неприкосновенность… если ты сам не хочешь, то тебе нет необходимости рассказывать кому-либо о своём прошлом. Но сейчас придётся обо всем сообщить.

— Пожалуйста, если вам угодно, сержант, — ответил Хаузер.

Несмотря на решение, которые он принял по. совету Генерального Консула, он чувствовал какую-то душевную пустоту, словно все происходило с ним во сне.

Генеральный Консул Дениц помог ему решить практические вопросы, он послал запрос в службу вербовки новобранцев на Робеспьере и вызвал летомобиль, который должен был забрать Хаузера с территории консульства. У него оставался всего час времени, чтобы забрать из гостиницы самые необходимые вещи. Ничего особо ценного у Вольфганга с собой не было, кроме того, Дениц предупредил его, что Легион не позволяет новобранцам иметь слишком много личных вещей. Он должен был распрощаться с тем, что связывало его с прежней жизнью. Это был почти символический жест, расчищающий путь для карьеры в Легионе.

Только с одной проблемой Хаузер оказался, не в силах справиться. Верный Радья Суартана непременно желал тоже вступить в Легион, стремясь и дальше сопровождать своего господина. Несмотря на протесты и приказы Хаузера, индомеец твёрдо стоял на своём. Даже когда вербовщики объяснили ему, что, вполне возможно, в Легионе им не удастся находиться рядом, великан-сержант не отказался от своего намерения. Долгие годы он служил семье, которая поручила ему опекать Вольфганга, и в любых обстоятельствах обязан был сохранять верность долгу.

В каком-то смысле упрямство Суартаны приносило облегчение. В глубине души Хаузер был далёк от мысли полностью порвать с прошлым, непоколебимая верность индомейца придавала силы и вселяла уверенность на пороге серьёзных жизненных испытаний.

Пилот летомобиля, присланного Легионом, — в форме капрала, с лицом, покрытым многочисленными шрамами, к удивлению Хаузера, принадлежал к расе уро, являясь представителем одного из родов Старой Европы. Волосы ветерана были тронуты сединой, а каждая из нарукавных нашивок указывала на завершение очередного пятилетнего срока пребывания в Легионе. На вопрос Деница капрал ответил, что подходит к концу уже шестой такой период. Вербовкой добровольцев занимались в основном те легионеры, возраст которых подходил к отставному, и этот человек не являлся исключением.

Несмотря на огромный срок армейской службы, капрал неплохо относился к гражданским лицам. Он был вежлив с Деницем, немногословен и деловит с Хаузером и Суартаной.

Они вручили капралу свои идентификационные диски, затем сели в кабину летомобиля, которому предстояло примерно через час доставить их на военную базу Содружества, расположенную в окрестностях главного космопорта Робеспьера.