Когда вдруг решил... что уже... поздно

— Меня ни для кого нет. — Отдал он, в этот раз без сомнений, приказ, который вовсе не походил на предыдущее воркование, прошёл за мной следом, дверь закрыл на тот же замок, щелчок которого мне теперь будет сниться в кошмарах.

Именно в эту минуту я действительно испугалась. Того, что не примет, что попытается откупиться и… мало ли могло быть таких вот «и».

Вежливо… Предельно вежливо предложив мне присесть, сам он устраиваться напротив не спешил и на любящего отца, который пусть и редко, но всё же интересовался жизнью своего чада, походил мало. Он бросал на меня острые, пронзительные взгляды. Преимущественно исподлобья. Глубоко дышал, явно стремясь к внутреннему равновесию, к которому привык, ведь юрист всегда должен иметь трезвый ум и холодный расчёт.

Сейчас выдержка Петра Васильевича подводила. Думаю, именно оттого он принял единственно верное решение подавить собственную растерянность, сделав пару расслабляющих глотков коньяка. Вот тогда и взгляд его потеплел, и уверенности в общем восприятии прибавилось. Вот тогда и посмотрел он на меня твёрдо, прямо, не таясь. Губы непроизвольно растянулись в странной ухмылке, смысл которой мне был отдалённо понятен, но от того, чтобы уйти, громко хлопнув дверью, я благоразумно воздержалась.

— Прости, не ожидал, что наша с тобой встреча пройдёт вот так… — На удивление тепло проговорил он и мой внутренний напор спал, исчез, как и не было.

— Ху-у-у-у-у! — Выдохнула я, демонстрируя явное облегчение, и коротко рассмеялась. — Если честно, успела подумать, что первый твой вопрос будет что-то вроде: «Чего ты хочешь?»

— Это выглядело бы крайне нелепо, ведь ты моя дочь.

Недоумённо пожал он плечами, не желая скрывать понятную грусть в глазах. И пусть даже он умело манипулировал, я готова был ему верить. Ему и, пожалуй, матери, которая хоть и не уверяла меня, но дала понять, что всё будет именно так.

— И всё же я приехала к тебе не просто так. У меня есть свой интерес в этом общении.

— И в этом я тебя понимаю. Ведь о бескрайней любви и тоске говорить как-то странно совершенно незнакомому человеку, пусть даже оно и так, верно? — Коротко улыбнувшись, отец уверенно вздёрнул подбородок. — Гораздо проще напомнить о своей меркантильности. Я даже могу подыграть тебе и спросить, чего же в действительности хочешь. Ведь так разговаривать тебе со мной будет куда проще. Так ты сможешь предъявить вполне оправданные претензии, а то сейчас, я вижу, вроде как растерялась. Чего ты хочешь? — Сверкнул он глазами, понимая, что своим монологом просто пришиб меня к стенке, начисто обездвижив.

— Я хочу быть юристом. — С неприятной даже для себя усмешкой выдала я и тут же поторопилась пояснить: — Не потому, что ты юрист, не потому, что у тебя в этой сфере есть связи и чувство вины может заставить их использовать. Это желания сформировалось во мне куда раньше, нежели появилась информация о твоём существовании.

— Если честно, то, когда Саша намекнула, что никогда тебе обо мне не расскажет, я думал, что в ней говорит обида, а не этот чёртов характер. — Развёл он руками и всё же смог приблизиться.

Вот только устроился не напротив, как я ожидала. Не позволил рабочему столу отводить между нами строгую черту, а присел совсем рядом. Так, что я почувствовала себя неуютно. Молчал, позволяя себя рассмотреть, позволяя сформироваться мысли, которая зародилась ещё тогда, при встрече в приёмной.

Моложавый и чертовски красивый. Вполне вероятно, что мать ошибочно приняла его за принца. Тёмные волосы, яркие глаза, правильные черты лица, не позволяющие цепляться за что-то в отдельности. Хорош. Хорош во всём. Высокий, стройный, с фигурой спортивного телосложения, с улыбкой, которая умеет сводить с ума. Одет дорого и стильно — положение и профессия обязывает. Он располагал к себе. Даже сейчас, в понятной попытке отключить деловую хватку, позволить эмоциям выбраться наружу, он всё равно оставался безупречен. Ладони гладкие, ровные. Держится он уверенно и спокойно, заранее зная результат. Результат уже знаю и я, но отчего-то всё ещё чувствую себя неловко. Наверно, оттого, что он непохож на отца… На старшего товарища смахивает, на доброго друга, но никак не на отца. Впрочем, чему я удивляюсь, маму тоже всё чаще принимают за мою старшую сестру. Вот и ему сейчас около сорока, хотя выглядит на порядок моложе. Оттуда и эта неловкость. И никак не удаётся сопоставить то, что есть, с тем, что я увидеть ожидала.

— Значит, хочешь быть юристом. — Пробормотал он, когда внимательный осмотр счёл состоявшимся.

К тому времени вести переговоры я была готова, оттого тут же подхватила тему.

— Видимо, тяга к такого рода знаниям передалась с генами. — Развела я руками, неожиданно осознав, что совершенно не знаю, что с ними делать, куда деть и на что отвлечься.

— Школу окончила в этом году?

— Едва не вчера последний раз её порог переступила.

— Такая взрослая…

— Я совершенно не знаю тебя, как человека, но эта сентиментальность пришлась явно не к лицу.