Когда устанет даже смерть

Со стороны казалось, что репликанты растворились в воздухе. Марево, исходящее от нагретого солнцем песка, окончательно скрывало обоих солдат.

– Подойдёт, мэм? – спросил у идиллийки Чимбик.

Та удивлённо моргнула и прищурилась, приглядываясь к ставшим практически невидимыми репликантам. Она даже

протянула руку к сержанту, но опомнилась и отдёрнула её.

– Как бы теперь мне не потерять вас, – растерянно улыбнулась она.

– Мы не собираемся нарушать обещание, мэм, – успокоил её сержант. И добавил:

– Тем более что вы всегда чувствуете, рядом мы, или нет.

– Это всё прекрасно, но вряд ли поможет мне или прохожим не натолкнуться на вас, – ответила гид.

– Это наши проблемы, мэм.

Лавировать в толпе оказалось совершенно несложно, а вот то, как иногда реагировали на “невидимок” эмпаты, заставило Чимбика задуматься. В скоплении дворняг проблем не возникало, а вот стоило пройти мимо стоящих в

стороне идиллийцев, как те начинали удивлённо озираться. Очевидно, вид одиноко идущей Талики не вязался в их

головах с эмпатической картиной мира.

В перспективе привычный способ маскировки мог оказаться неэффективным из-за фактора эмпатов. Они, конечно, дружественные живые единицы, но вид пялящихся в одну точку заложников может провалить операцию. Или

привлечь внимание патруля при попытке проникновения в населённый пункт.

Сержант пообещал себе поставить перед командованием вопрос о разработке тактики действия на территории

Идиллии и вернулся мыслями к цели прогулки.

Чем ближе Чимбик подходил к зоопарку, тем чаще вспоминал виденный на Эдеме рынок. Тот же странный шум, издаваемый множеством людей и животных. Неприятное воспоминание. Сержант был готов увидеть ряды клеток, между которыми с надменными лицами прогуливаются покупатели, но действительность оказалась иной.

Зоопарк напоминал просторный парковый комплекс, разделённый на зоны ограждениями, не позволяющими

животным покинуть свои участки. А ещё заполнявшие его люди совсем не походили на эдемцев. Никаких рабов в

ошейниках, никаких надменных лиц. И очень много детей с разных планет. Они веселились, радостно вопили, обнимали пушистых обитателей зоопарка, валялись с ними на траве, бегали наперегонки и даже боролись. Судя по

тому, что взрослые не выражали беспокойства от соседства детей с хищниками, Чимбик пришёл к выводу, что звери –

либо продукт работы генетиков, либо результат строгой селекции.

Но стоило репликантам приблизиться к маленьким эмпатам, как мыслей просто не осталось. И сержанта, и Брауни

ошеломили поразительно яркие и незнакомые чувства. Радость. Искренняя всепоглощающая радость чем-то

напоминала боевой азарт репликантов, но при этом была напрочь лишена агрессии. Странное, неправильное, ощущение. Неведомое, но очень приятное. Практически все сильные эмоции репликантов преобразовались в агрессию

– даже в детстве. Их игры всегда были боем – друг с другом или общим условным противником. Всегда содержали

практическую пользу. И радость приносило лишь успешное выполнение приказа. Идиллийцы же просто радовались

процессу. Бессмысленному, но захватывающему с головой.

Чимбик растерянно моргнул и попятился, желая разорвать эмпатический контакт. Ему пришлось отойти дальше

обычного, чтобы сделать это. Сержант потянул Брауни за руку, призывая отступить.

– Что это было? – придя в себя, спросил сержант у Талики.

– Дети, – просто ответила та. – Обыкновенные радостные дети.

Брауни потряс головой и недоверчиво покосился на бегающих маленьких дворняг.

– Вы хотите сказать, что они всегда такие? Как они функционируют в таком состоянии?

Лицо идиллийки приобрело странное выражение. Чимбику показалось, что это сочувствие, но уверен он не был.

– Они не функционируют, а живут, – ответила Талика. – Конечно, дети не всегда пребывают в столь возбуждённом

состоянии. Иногда они устают, спят, играют в спокойные игры. Но вообще то, что вы испытали, совершенно

нормально. Дети напоминают нам, как нужно радоваться жизни.

– Радоваться жизни? – озадаченно повторил Брауни и беспомощно посмотрел на сержанта.

Тот ничем не мог помочь. В понимании Чимбика он вполне умел радоваться жизни. Хорошо выполненное задание, отсутствие ранений у братьев, вкусная еда, пригодная для дыхания атмосфера, возможность полежать в воде – всё это

и составляло радости жизни. Но привычное ему чувство радости не шло ни в какое сравнение с тем, что он испытал, приблизившись к детям. Даже то, что он чувствовал рядом с Эйнджелой, было чем-то другим – спокойствием, умиротворением... Счастьем?.. Наверное. Но даже это не походило на детскую радость.

Талика указала на одну из скамеек в тени дерева, в стороне от шумной толпы, и первой присела на неё. Погружённые

в себя репликанты молча сели рядом.

– А на что похоже ваше детство? – спросила идиллийка.