Когда правит страсть

– Я понимаю твои трудности. Никто не предполагал, что так получится. Паппи был уверен, что меня отведут прямиком к отцу, а уж у него-то не возникнет ни малейших сомнений насчет того, кто я такая. Доказательством должен был послужить браслет. Ты действительно считаешь, будто столь изысканное украшение могло быть скопировано теми, кто никогда не видел оригинала? Детали слишком тонкие, а специально подобранные драгоценные камни образуют радугу цветов. Такую вещь мой отец, безусловно, узнал бы. Но браслет был похищен, так что вместо этого я столкнулась с тобой и твоими сомнениями, что ставит меня в такое же затруднительное положение.

Алана завершила свою речь вздохом. Кристоф предпочел не заметить этого, сказав:

– Ты, разумеется, понимаешь, что эта история не твоя собственная, а рассказанная тебе Паппи. Что, если он тебе солгал?

– Он не стал бы.

– И все же?

Алана выгнула черную бровь:

– Выходит, он восемнадцать лет растил меня с единственной целью напичкать сфабрикованными сведениями? С какой целью?

– Мужчина, любой мужчина, который входит в абсолютное доверие к монарху, обретает власть. Власть – весьма действенная мотивация.

– Верно, – согласилась она. – И все же восемнадцать лет – слишком долгий срок, до которого кто-то из нас – я, Паппи или мой отец – мог не дожить. К тому же следовало быть уверенным, что за все это время мой отец не произведет на свет наследника мужского пола, который станет следующим королем. – Она покачала головой. – Я знаю Паппи. Он не солгал мне. Я была бы этому только рада. Любая иная история устроила бы меня больше, чем та, которую он рассказал.

– Противоречишь себе, Алана? Ты сама говорила, что он оказался не тем, за кого себя выдавал.

– Ты вырываешь сказанное мной из контекста, пытаясь придать моим словам иной смысл. Меня шокировало его прошлое. Как и мое собственное. Но это не отрицает того, что он изменился. Паппи стал совсем другим, он был другим все годы, на протяжении которых я его знала.

– Ты уникальный человек, – объявил Кристоф к полному удивлению Аланы. – У тебя на все имеется готовый ответ, верно?

Алана адресовала ему слабую улыбку:

– Спроси себя, почему? Подумай, запинается ли человек, который говорит правду? А вот если бы я лгала, тогда да, пришлось бы согласиться, что я уникальная.

Он рассмеялся:

– Знаешь, ты совсем не похожа на восемнадцатилетнюю девушку.

Она с любопытством уставилась на него, гадая о причине такого веселья, и спросила:

– Почему ты так считаешь?

– Большинству юных аристократок твоего возраста далеко до таких взрослых мыслей, а в тебе нет ничего детского.

Теперь рассмеялась она:

– Возможно, потому, что со мной никогда не обращались как с ребенком.

– Никогда?

Она пожала плечами.

– Полагаю, несмотря на то, что Паппи быстро привязался ко мне, он всегда помнил, что в один прекрасный день я могу стать королевой, и из-за этого обращался со мной не так, как с обычными детьми. – Тут в мозгу Аланы всплыло одно старое воспоминание, которым она решила поделиться. – Правда, однажды он позволил себе проявить свои чувства. Как-то я вывихнула палец на прогулке в одном из лондонских парков. Я заплакала, как и положено маленькой девочке. Тогда мне было лет шесть. И это был первый случай, когда я испытала столь сильную боль. Пока доктор осматривал мой палец, Паппи держал меня на руках и рассказывал всякую чепуху, чтобы отвлечь. И я хохотала, хотя по моим щекам струились слезы.

– Ты все еще любишь его, верно?

Это было произнесено так ласково, что у нее чуть не выступили слезы на глазах. В ней сразу же проснулась осторожность. Это его новая тактика, заключающаяся в том, чтобы играть на ее тонких струнках? Нельзя было позволить ему догадаться, что это действует.

Алана ответила вопросом на вопрос:

– Как можно перестать любить человека, которого любил всю жизнь? То, чем он когда-то занимался, ужасно, но это никак не касается того человека, который меня растил. Не знаю, что еще сказать, чтобы убедить тебя, что он больше не убийца.

– Разве? Не ты ли говорила, что он приехал сюда убить твоего врага?

– Это не одно и то же. Он защищает меня и моего отца. И тем самым, капитан, выполняет вашу работу.

Он не только не рассердился, но улыбнулся ей:

– Прекрасный ответ, Алана!

Ей не понравилась его улыбка. Потому что она привлекла ее внимание к губам Кристофа и заставила думать о совершенно посторонних вещах. Хотелось бы ей, чтобы он не был так чертовски красив! Если бы он был старым или уродливым и не имел бы такого идеального сложения, то насколько легче было бы общаться с ним! Но его привлекательность была слишком выразительна. И слишком часто давала о себе знать.

– Мы должны обсудить, как избавить тебя от всех обвинений, – внезапно произнес он.

Это было неожиданное заявление с его стороны, и Алана мгновенно насторожилась.

– Чтобы ты смог меня отпустить?

– Нет.

– Тогда в чем смысл?

– В том, чтобы уберечь тебя от тюрьмы, когда все кончится, да и твоего опекуна заодно.

Алана резко подалась вперед и нахмурилась:

– Ты уже упоминал об этом раньше, не вдаваясь в объяснения. Чего именно ты добиваешься?