Когда правит страсть

Алана вышла из его спальни напряженная, довольно сердитая и немного смущенная своим внешним видом. Но после столь внимательного осмотра почувствовала нечто другое. Его привлекательность? Или свою? Неожиданно это чувство заполнило собой всю комнату, чего допускать было категорически нельзя!

– В этом нет необходимости, – сухо произнесла она.

– Ты уверена? Пожалуй, я не прочь встать перед тобой на колени, чтобы сделать это.

Ну да, чтобы без помех рассматривать ее голые ноги под халатом, Алана в этом не сомневалась. Но вслух пообещала ему:

– Когда-нибудь вы встанете передо мной на колени – как перед своей принцессой – и пожалеете о своем поведении.

В ответ на это он лишь усмехнулся и швырнул ее ботинки на диван, а сам сбросил шинель и мундир. Означало ли это, что теперь он не находится на службе? Алана видела перед собой явно не того человека, который запер ее в тюремной камере. Было бы неплохо начать все сначала, хотя вряд ли это возможно. И все же она предложила на всякий случай:

– В моей сумочке есть пистолет, который стреляет перцем, если вы его еще не нашли.

– Нашел, – проворчал Кристоф.

Вот и размахивай перед таким оливковой ветвью!

Она подавила порыв проверить сумочку – не конфисковал ли он заодно деньги – и подошла к дивану, чтобы взять свои ботинки. Внутрь были вложены чулки. Их пришлось снять, чтобы не успели промокнуть от пота, поэтому сейчас Алана повернулась спиной к капитану и натянула их на ноги. О господи, ботинки в сочетании с домашним халатом смотрелись еще хуже, чем она ожидала! Можно ли придумать более смехотворный наряд?

Стремительно теряя самообладание, Алана выпрямилась и увидела, что Кристоф сидит за обеденным столом. Он поднял руку, указывая ей на стоявший рядом стул. Столь учтивый жест выглядел совершенно неуместным в этой ситуации, которая сама по себе была дикой.

Прежде чем Алана успела приблизиться к столу, в комнате появился Борис с двумя тарелками супа и… синяком под глазом. Возможно, это он упал, произведя тот грохот, который она услышала, находясь в спальне.

Борис бросил на нее покаянный взгляд и порывисто опустился на одно колено, ухитрившись не расплескать при этом суп.

– Клянусь, леди, я боялся, что вам недостаточно тепло даже с жаровней, которую я принес. В той комнате и летом холодно.

– Она не желает слышать о том, какой ты идиот! – перебил слугу Кристоф.

Так оно и было, но Алана подумала, что можно сыграть на чувстве вины Бориса.

– Вы заслужите прощение, если найдете прачку, которая выстирает мою одежду, – предложила она.

– Я сам все выстираю.

– Нет, пусть это сделает женщина…

– Для меня это будет честью.

Алана сдалась и сдержанно кивнула. Но как только Борис поставил тарелки на стол и вышел, она сказала капитану:

– Надеюсь, это не вы его побили.

– Как раз я.

– Этого не случилось бы, если б вы не посадили меня в камеру. Так что поставьте синяк себе!

Ее обвиняющий тон заставил его поднять брови:

– Хочешь еще облегчить душу, прежде чем мы сядем есть?

Он произнес это так, словно у нее не было причин возмущаться.

– Да. Я вас узнала. Вы тот самый неотесанный болван с горной дороги!

– И что? Почему тебя это так бесит? А, потому, что это тебя я шлепнул по заднице, верно? – расхохотался он. – Снег был такой густой, что до сих пор я не был в этом уверен.

Она покраснела до корней волос, отчего он стал смеяться еще громче. Неужели она воображала, что он извинится за свое поведение в тот день? Глупо с ее стороны. Очевидно, у него абсолютно нет совести. Но, по крайней мере, теперь не придется тратить время на поиски командира того отряда. Он и есть командир, так что наверняка знает, кто похитил украшения.

– Вы отсутствовали достаточно долго, чтобы допросить вора, который стащил мой браслет. Это так?

– Он говорит, что ты лжешь.

– Он сам лжет!

– В таком случае мы имеем патовую ситуацию – в настоящий момент. Но в тот день мы заезжали в его деревню на обратном пути, так что он мог спрятать безделушки в доме родителей. Завтра утром туда отправятся мои люди и все проверят.

Это было хоть что-то. По сути даже больше, чем она рассчитывала, после его скептической реакции на ее обвинения солдата в воровстве.

Она уже была готова решить, что они могут стать союзниками, когда он добавил:

– Не хочешь ли ты сбросить со своих прекрасных плеч еще какую-либо тяжесть? Может быть, мою одежду?

Она снова залилась краской. Судя по тому, как он следил за ней, он ее испытывал. Пытается оскорбить ее, чтобы спровоцировать сказать нечто такое, чего не следует говорить? Как наивна она была, считая, что сумеет сохранить контроль над своими чувствами в сложной ситуации! Но она должна стараться.

Ее тон был достаточно холоден, когда она произнесла:

– Я бы хотела знать, почему вы отказываетесь признать тот факт, что я Алана Стиндал.

– У меня еще не сложилось окончательное мнение.

– Нет, сложилось. Я полностью с вами откровенна. Будьте же и вы открыты. Вы посадили меня в тюрьму, совершенно не  сомневаясь в том, что я самозванка. Но почему? Только потому, что до меня были таковые? Кого-нибудь приняли за меня?