Когда отступит тьма

Хозен откозырял ей и с достоинством грузно зашагал прочь, разминувшись с Вуделлом и Хартом, подошедшими к лесной дороге.

Магиннис взглянула на верхушки деревьев, потом на небо. Она чувствовала себя очень жалкой.

— Лейтенант! — Голос Вуделл. Они с Хартом остановились перед ней. — Мы должны присоединиться к поисковой группе?

Она не сразу поняла, что нужно ответить.

— Планы переменились. Мы вызываем ищеек.

— Собак? — Вуделл глянул на Харта, тот издал негромкий звук, похожий на сдавленный смешок. — Это идея шефа?

— Его, — ответила Магиннис и улыбнулась, внезапная сдержанная улыбка причинила ей боль. — Надо сказать, замечательная. Честно говоря, жалею, что она не пришла мне в голову.

Глава 15

Что-то не так.

Пол Элдер чувствовал это нутром. Он сидел совершенно прямо на переднем сиденье старого «бьюика», поставленного в кустах, далекая лачуга была полностью видна в ветровое стекло.

Лампа в лачуге продолжала гореть. Элдер видел, как Роберт несколько минут назад прошел мимо нее, потом его тень на стене.

Тень уплыла из виду, после этого в лачуге не было никакого движения.

Ну что ж, Роберт, должно быть, улегся на свою раскладушку. Заснул или погрузился в мистический транс, думает о реке Лете или о воплях своей матери.

Возможно. Но Элдер не был уверен, что верит в это.

Он начал подумывать, что Роберт удрал. Незаметно вышел из двери, бросив лачугу пустой.

— Вот что, шеф, — рассудительно произнес Элдер. В одиночестве он по-прежнему именовал себя этим званием. — Видишь стоящий там фордовский грузовик? Это грузовик Роберта. Без грузовика этот человек не мог уйти. Раз грузовик здесь, значит, и он тоже.

Пожалуй.

А с другой стороны, может быть, Роберт ушел пешком. Он много лет прожил в этом лесу, знает его как свои пять пальцев. Даже в темноте может идти, скажем, по оленьему следу или по своим следам, за четверть часа может выйти к тридцать шестому шоссе или к одному из проселков.

— С какой стати, шеф? Проще сесть в грузовик.

Да, проще. Если он не заподозрил, что за ним следят. Он мог догадаться о плане Коннора. К тому же сумасшедшие мнительны. Роберт может вообразить, что за ним следят постоянно.

А может, он спит в постели, или завязался узлом в йоговской позе, или читает какую-то из пыльных книг, заполняющих его полки.

— Откуда мне знать? — раздраженно спросил он.

Черт. Глупый вопрос. Нужно заглянуть внутрь и только.

А если Роберт догадался, что за ним ведется наблюдение, надеется своей неподвижностью заманить наблюдателя в лачугу, в западню?

— Вряд ли, — сказал Элдер.

Тем не менее он ослабил ремень и сунул за него портативную рацию, потом достал из кармана куртки служебное оружие. То был его старый «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра, он купил его в управлении. Мог бы взять бесплатно, но он из тех, кто платит за себя.

Элдер проверил, заряжена ли эта штука. Проверка была излишней; он знал, что заложил шесть патронов в барабан перед выходом из дома, но он уже старик, черт возьми, а старики иногда совершают ошибки.

Ошибки не было. Шесть патронов, глянцевитых, холодных.

Элдер вышел из машины, крепко сжал «смит-и-вессон» в руке и крадучись двинулся сквозь высокие кусты.

Было около десяти часов, скованный от напряжения Эндрю сидел на диване в домике для гостей, уже не надеясь, что телефон когда-нибудь зазвонит.

Потом раздался звонок, пугающий, словно выстрел.

Эндрю подскочил, потянулся к аппарату, на долю секунды замешкался, чтобы взять себя в руки. И почти твердой рукой поднял трубку на втором звонке.

— Стаффорд.

— Привет, Эндрю.

Слава Богу, голос Роберта.

— Роберт. — Эндрю всеми силами подавлял встревоженность, сохранял состояние невероятного спокойствия. — Рад, что ты позвонил.

— Люблю поддерживать отношения.

От холодной иронии в его голосе у Эндрю подскочило давление. Он сдержал гнев.

— Она у тебя, — спокойно сказал он, — так ведь?

— Откуда мне знать, что этот разговор не записывает на пленку полиция?

— Оставь. Думаешь, я пошел бы на такое? Думаешь, смог бы?

Молчание.

— Пожалуй, нет. Ты очень дорожишь своей свободой — хоть это и иллюзия. Ни у кого из нас нет никакой свободы. Мы игрушки судьбы. Мухи, бьющиеся в паутине.

— Я спросил, у тебя ли она.

— У меня, конечно.

— Она... — Неожиданно Эндрю не смог задать этого вопроса — самого важного. В голове у него стучало. Губы пересохли. Он с усилием выдавил слова: — Она жива?

— Да.

Трубка задрожала в руке Эндрю, он даже подумал, что случилось землетрясение, но потом догадался, что это просто-напросто вызванный облегчением спазм.

— Это хорошо, Роберт, — заставил он себя заговорить. — Хорошо, что жива. Никаких повреждений ей не нанес?

— Она в целости и сохранности. Разумеется, скоро умрет. Попозже, этой ночью. Как и первая, от ножа. Но не волнуйся. Она будет последней. Она была изначально предназначена мне. Это не мой выбор. Это судьба. Ее судьба — и моя.

— Постой, постой, Роберт. Погоди. Выслушай меня. — Обычно Эндрю был мастером убеждать, но тут не мог собраться с мыслями. Горло сдавило, и он дергал воротник рубашки, чтобы расстегнуть верхнюю пуговицу, но она была уже расстегнута. — Выслушай, ладно?