Когда опускается ночь

Когда мисс Уэлвин прочитала эту заметку, сердце ее, еще миг назад бешено колотившееся, словно бы окаменело и ее охватил озноб, хотя стоял теплый июньский вечер. Агент поднес к ее губам стакан воды и заставил отпить несколько глотков, настойчиво уговаривая мужаться и выслушать все до конца. Затем он сел и снова заговорил о заметке, и каждое его слово будто бы оставляло в памяти и сердце Иды огненный след на веки вечные — по ее собственному выражению.

Агент сказал:

— Относительно имени, упомянутом в строчках, которые вы сейчас прочитали, наведены справки, и нет ни малейшего повода для сомнений, что оно указано верно. И на свете есть только один барон Франваль — это такая же правда, как то, что мы с вами здесь сидим. Следовательно, вопрос в том, кто настоящий барон: пассажир «Береники» или — умоляю вас со всей серьезностью следить за ходом моей мысли и держать себя в руках — или муж вашей сестры. Человек, прибывший в Гавр на той неделе, приехал в замок и представился живущим там дамам их братом, вернувшимся после пятнадцатилетнего отсутствия, однако дамы объявили его самозванцем. Обратились к властям, и по их просьбе мы с помощниками срочно прибыли из Парижа.

Не теряя ни минуты, мы допросили предполагаемого самозванца. Он либо не помнил себя от горя и возмущения, либо притворялся. Мы заручились свидетельствами знающих людей, что он похож на настоящего барона как две капли воды и прекрасно знает места и людей в самом замке и его окрестностях; мы заручились этими свидетельствами, после чего снеслись с местными властями и изучили архивы секретных досье на подозрительных лиц в их юрисдикции за последние двадцать с лишним лет. В одном из досье, с которым мы ознакомились, содержалось следующее: «Гектор Огюст Монбран, сын уважаемого нормандского помещика. Хорошо образован, обладает аристократическими манерами. В разладе с семьей. Характер: смелый, хитрый, неразборчивый в средствах, эгоистичный. Талантливый подражатель. Особые приметы: поразительно похож на барона Франваля. В двадцать лет отбыл тюремное заключение за воровство и грабежи».

Мисс Уэлвин увидела, как агент, прочитав этот отрывок из полицейского досье, посмотрел на нее, дабы удостовериться, что она в состоянии слышать его. Когда глаза их встретились, агент явно встревожился и спросил, не нужно ли ей еще воды. Ида нашла в себе силы лишь отрицательно покачать головой. Агент достал из бумажника еще один документ и продолжил:

— Следующая запись в том же досье была сделана четырьмя годами позже и гласит: «Г. О. Монбран приговорен к казни через повешение за убийства и другие преступления, которые не обязательно перечислять здесь по закону. Бежал из-под стражи в Тулоне. Известно, что по отбытии первого тюремного срока он отпустил бороду и длинные волосы с целью скрыть свое сходство с бароном Франвалем, поскольку в таком виде жители родной провинции не сумеют его опознать». Далее следовали подробности, которые мы выписывать не стали. Мы тут же осмотрели предполагаемого самозванца, поскольку, если бы это был Монбран, у него на плече, насколько нам известно, стояло бы клеймо осужденного — две буквы TF, «Travaux Forces», «принудительные работы». После тщательнейшего обследования с применением и механических, и химических средств, которыми мы пользуемся в подобных обстоятельствах, не было обнаружено ни малейших следов клейма. Едва было сделано это поразительное открытие, я решил наложить эмбарго на весь тираж гаврской газеты «Journal» за прошлую неделю, который предполагалось направить английскому распространителю в Лондон. В субботу (в то утро, когда газета вышла в свет) я приехал в Гавр и успел как раз вовремя, чтобы осуществить свой замысел. Я пробыл там довольно долго, поскольку должен был телеграфировать своему парижскому начальству, а затем поспешил сюда. Должно быть, мои намерения вам очевидны…

Он мог бы сказать еще многое, только мисс Уэлвин больше ничего не слышала.