Когда опускается ночь

— Глупости! — вскричал маркиз в досаде, выслушав признание дворецкого. — Я велел вам найти тридцать девушек — значит, тридцать! Что толку качать головой, когда уже все платья заказаны? Тридцать туник, тридцать веночков, тридцать пар сандалий и шелковых чулок, тридцать пастушьих посохов — слышите, негодяй?! А вы имеете дерзость предлагать только двадцать три пары рук, чтобы держать их! Ни слова больше! Не желаю слышать больше ни слова! Добудьте мне тридцать девушек, или лишитесь места! — Эту страшную угрозу маркиз прокричал громовым голосом и безапелляционно указал на дверь.

Дворецкий хорошо знал своего хозяина и не стал перечить. Взял шляпу и трость и отправился на розыски. Нечего было и думать заново пересматривать отвергнутых кандидаток — они были безнадежны. Оставался лишь один выход — обратиться ко всем знакомым в Пизе, чьи дочери находились где-нибудь в услужении, и посмотреть, не помогут ли подкуп и лесть.

После целого дня, потраченного на уговоры, посулы и терпеливое улаживание бесчисленных осложнений, итогом стараний дворецкого стало приобретение еще шести пастушек. Это позволило доблестно повысить общее число с двадцати трех до целых двадцати девяти — и в результате у дворецкого осталась лишь одна забота: где раздобыть пастушку номер тридцать?

Этот животрепещущий вопрос и задавал он себе, входя в темный переулок по соседству с Кампо-Санто по пути домой во дворец Мелани. Не спеша шагая посреди мостовой и обмахиваясь носовым платком после утомительного дня, он прошел мимо девушки, стоявшей на пороге одного из домов и, как видно, поджидавшей кого-то, прежде чем войти.

— Вакхово тело! — воскликнул дворецкий (прибегнув к древнему языческому выражению из тех, которые в ходу в Италии и сегодня). — Да я в жизни не видел такой хорошенькой девушки! Вот бы она стала пастушкой номер тридцать — тогда я с легким сердцем отправился бы домой ужинать. Надо спросить ее наудачу. От расспросов я точно не обеднею, а может быть, и окажусь в прибытке. Постойте, душенька, — продолжил он, поскольку при его приближении девушка собралась было скрыться в доме. — Не бойтесь меня. Я дворецкий маркиза Мелани и пользуюсь в Пизе репутацией человека исключительно порядочного. У меня есть к вам предложение, которое может оказаться вам крайне выгодным. Не удивляйтесь: я прямо перейду к делу. Не хотите немного заработать? Разумеется, честно. Вид у вас, дитя мое, не самый богатый.

— Я очень бедна и отчаянно нуждаюсь в честном заработке, — печально отвечала девушка.

— Тогда мы с вами прекрасно подходим друг другу — поскольку у меня есть для вас приятнейшая работа и много денег, чтобы заплатить за нее. Но прежде чем мы перейдем к дальнейшему обсуждению, прошу вас, расскажите мне немного о себе: кто вы и так далее. Кто я такой, вам уже известно.

— Я просто бедная работница, меня зовут Нанина. Больше мне нечего о себе рассказать, синьор.

— Вы живете в Пизе постоянно?

— Да, синьор, то есть раньше жила. Потом на некоторое время уехала. Пробыла год во Флоренции, зарабатывала шитьем.

— Совсем одна?

— Нет, синьор, с младшей сестрой. Я поджидала ее, когда вы подошли ко мне.

— Вы когда-нибудь занимались чем-то, кроме шитья? Не были в услужении?

— Была, синьор. Последние восемь месяцев я проработала горничной при одной даме во Флоренции, а моей сестре позволяли помогать в детской, ей уже одиннадцать, синьор, и она умеет много полезного.

— Почему же вы оставили это место?

— Эта дама с семейством переехала в Рим, синьор. Они хотели и меня забрать с собой, но сестру взять не могли. Мы с ней одни на целом свете и ни за что не разлучились бы — и никогда не разлучимся, — поэтому я была вынуждена уволиться.

— И вот вы вернулись в Пизу — и вам, полагаю, нечем заняться?

— Пока нечем, синьор. Мы вернулись только вчера.

— Только вчера! Должен сказать, вам повезло, что вы повстречались со мной. Надеюсь, у вас в городе найдется кто-то, кто сможет поручиться за ваше благонравие?

— Хозяйка этого дома могла бы, синьор.

— Скажите же, как ее зовут?

— Марта Ангризани, синьор.

— Как! Знаменитая сиделка? Дитя мое, лучше рекомендации и не найти! Помнится, я звал ее во дворец Мелани, когда у маркиза в последний раз случился приступ подагры, но я и не знал, что она сдает комнаты внаем.

— Они с дочерью владеют этим домом так давно, что я уж и не помню, сударь. Мы с сестрой жили здесь с самого моего детства, и я надеялась вернуться сюда. Однако наша чердачная комнатка занята, а комната этажом ниже стоит, увы, гораздо больше, чем мы можем себе позволить.

— Сколько?

Нанина, трепеща от ужаса, назвала недельную плату за комнату. Дворецкий расхохотался.

— А если я предложу вам столько денег, что вы сможете оплатить жилье на год вперед? — спросил он.

Нанина взглянула на него в немом изумлении.

— Если я предложу вам такую сумму? — продолжал дворецкий. — А за это попрошу лишь нарядиться в красивое платье и подавать угощение гостям в роскошно убранной комнате на балу-маскараде у маркиза Мелани?

Нанина не ответила. Лишь отступила на шаг-другой, ошеломленная сильнее прежнего.