Когда опускается ночь

Священник по-прежнему не произносил ни слова. Он поставил лампу на ближайший стол. Лука заметил, что рука у него дрожит. Он еще никогда не видел брата в таком волнении и возбуждении. Всего несколько минут назад Рокко сообщил, что Маддалена неминуемо умрет, но тогда его голос был совершенно спокойным, хотя и полным скорби. Как же понимать этот внезапный ужас, эту странную немую панику?

Священник перехватил встревоженный взгляд брата.

— Идем! — еле слышно прошептал он. — Идем к ее одру, нельзя терять ни минуты. Бери шляпу, а я потушу лампу.

Он торопливо погасил огонь. Они вместе, бок о бок прошли через мастерскую к двери. В окно на то место, где минуту назад стоял священник с лампой в руке, струился яркий лунный свет. Когда они проходили мимо, Лука почувствовал, как его брат содрогнулся, и увидел, как тот отворачивается.

Два часа спустя Фабио д’Асколи и его жена разлучились в этом мире навеки, и слуги во дворце перешептывались, ожидая приказа подготовить погребальную процессию для их госпожи на кладбище Кампо-Санто.

Часть третья

Глава I

Месяцев через восемь после того, как графиню д’Асколи опустили в могилу на кладбище Кампо-Санто, высшее общество Пизы всколыхнули два известия, вызвавшие всеобщее любопытство и заставившие всех замереть в нетерпении.

Первое состояло в том, что во дворце Мелани будет дан роскошный бал-маскарад по случаю совершеннолетия наследника. Все друзья дома пришли от мысли об этом пышном празднике в полнейший восторг, поскольку старый маркиз Мелани пользовался репутацией одного из самых гостеприимных и одновременно самых эксцентричных пизанцев. Поэтому все рассчитывали, что раз уж он решил устроить бал, то ради развлечения своих гостей будет готов на все и их ожидают самые диковинные и невиданные маски, костюмы, танцы и увеселения.

Второе известие состояло в том, что богатый вдовец Фабио д’Асколи вот-вот возвратится в Пизу после путешествия по дальним странам, предпринятого для восстановления его здоровья и поднятия духа, и, вероятно, снова появится в свете впервые со дня смерти жены на том самом балу-маскараде во дворце Мелани. Это объявление вызвало особый интерес среди молодых пизанских дам. Фабио только в этом году должно было исполниться тридцать лет, и, по всеобщему убеждению, его возвращение в высшее общество родного города главным образом означало, что он намерен найти вторую мать для своей маленькой дочери. Теперь все незамужние дамы были готовы поспорить, что Фабио д’Асколи женится снова, с той же уверенностью, с какой говорила об этом Бриджида восемь месяцев назад.

В обоих случаях слухи оказались правдивыми, хотя это бывает нечасто. Из дворца Мелани были разосланы приглашения, а Фабио вернулся из заграничного путешествия в свой дом на берегу Арно.

Во время подготовки к маскараду маркиз Мелани показал, что намерен не просто оправдать, но и укрепить свою репутацию чудака. Для своих ближайших друзей он изобрел самые экстравагантные костюмы; придумал диковинные танцы, которые должны были исполнить на балу в назначенное время приглашенные из Флоренции буффоны. Сочинил игрушечную симфонию, в которую входили соло на всех до единой звуковых игрушках, какие только изготавливались тогда для детских забав. Уверившись таким образом, что праздник точно не пойдет по наезженной колее, маркиз решил выказать бесспорную оригинальность и в отборе тех, кто будет прислуживать собравшимся. Люди его круга в подобных случаях обычно привлекали своих и нанятых лакеев, однако маркиз решил, что прислуживать на балу будут исключительно молодые женщины: велел отделать две комнаты во дворце под аркадские беседки и поместить туда всех красивейших девушек Пизы, дабы они, в соответствии с ложноклассической модой той эпохи наряженные пастушками времен Вергилия, угощали гостей напитками и закусками.

У этой блистательной новаторской идеи был лишь один недостаток: ее оказалось трудно воплотить. Маркиз прямо и без обиняков заявил, что следует привлечь к делу не менее тридцати пастушек, по пятнадцать на каждую беседку. Если бы от девушек-прислужниц требовалась только лишь красота, в Пизе можно было бы без труда сыскать и вдвое больше. Однако из соображений сохранности золотой и серебряной посуды маркиза было совершенно необходимо, чтобы пастушки, помимо миловидности, обладали еще и самыми надежными рекомендациями с точки зрения честности. Как ни огорчительно, но последняя добродетель оказалась большой редкостью и у девиц, готовых взяться за эту работу во дворце, практически отсутствовала. Шли дни за днями, а дворецкий маркиза лишь убеждался, насколько трудно набрать нужное число достойных доверия красавиц. В итоге он был вынужден опустить руки и примерно за неделю до бала явился к хозяину с постыдным признанием, что все средства у него исчерпаны. Общее число прекрасных пастушек, которых ему удалось привлечь, с прекрасными рекомендациями, составило всего двадцать три.