Кофейные истории

– Валтеровский, – дёрнул он уголком рта, снова отворачиваясь. – Полно, не берите в голову. Сейчас я даже думаю, что это к счастью. В детстве Ноэми была, пожалуй, слишком хорошей девочкой – такой, знаете ли, тихоней, которых очень любят старушки в храмах, так и норовят сунуть леденец или вышитый платок. Бледная до прозрачности, худая, маленькая – впрочем, мы все такими были. Отец не особенно заботился о нашем пропитании, – ядовито добавил он. – Ноэми даже улыбалась так, словно вот-вот заплачет, хотя по-настоящему в слезах я не видел её никогда. Она не боялась ни темноты, ни историй о привидениях, ни самой смерти, кажется. Вот в этом вы и похожи, на мой взгляд, – неожиданно улыбнулся Клэр. – Да, храбростью. Именно. Но кое-что вас сильно отличает.

Он замолчал, безотчётно обхватывая себя руками, точно на зябком ветру. Я ждала продолжения, но так и не дождалась; в простых словах – «не боялась историй о привидениях» – мне виделось двойное дно.

Налетел ветер не пойми откуда – и раздул наползающее снизу полотно тумана, разрывая его, развешивая ошмётки по стволам старых каштанов и плетям одичалых роз. Раздался вдали громкий, глуховатый звук, точно кто-то уронил с подоконника на мостовую цветочный горшок, взмыли голуби с крыши где-то ниже по улице… И снова воцарилась тишина.

Воистину невыносимая.

– И какая же между нами разница? Не уподобляйтесь Эллису, дядя – договаривайте, если уж начали.

Он усмехнулся, поднимая на меня взгляд.

– Вот и ответ, моя прелестная племянница. Вы, как это принято говорить, человек действия. Леди Милдред воспитала вас под стать себе. Встречаясь с препятствием, она нисколько не смущалась; выжидала немного из вежливости, любезно дозволяя препятствию самому догадаться и отступить в сторону, а уж если оно мешкало – тем хуже для него. Вы не боитесь совершать поступки, Виржиния, и требовать ответы, в которых нуждаетесь. Моя сестрица Ноэми была другой – она молчала, улыбалась и терпела, готовая пожертвовать собой, если понадобится, – его ощутимо пробрало дрожью, однако он быстро справился с чувствами. – Хотел бы сказать, что это вина отца с его воспитанием, но увы – сестрица Руфь выросла совсем другой… Признаюсь, я сперва сопротивлялся браку Ноэми и вашего отца, считал, что они не ровня друг другу, а за неравенством неизменно следует несчастье.

В последней фразе мне почудился отчётливый намёк на мои недозволенные чувства к Лайзо, однако я сделала вид, что ничего не поняла, и задала следующий вопрос:

– И после свадьбы мама изменилась?

– О, да, – откликнулся Клэр негромко, и выражение его лица смягчилось. – Знаете, она стала больше смеяться. Пусть всего на несколько лет, пусть потом в её глазах снова поселилась та самая неизбывная печаль, словно предчувствие удара… Но я-то не сумел сделать и этого. Вероятно, я был не слишком хорошим братом.

После таких слов обычно следует утешать говорящего; однако я не знала, что сказать – всё казалось или недостаточно убедительным, или вовсе неуместным.

– Уверена, вы заботились о ней.

– …и моя забота выражалась в том, что я едва не выдал собственную младшую сестру за человека почти втрое старше её, – едко ответил Клэр. И мне подумалось вдруг, что зачастую его язвительность направлена не на собеседника, а на него самого – как сейчас. – Впрочем, тогда это казалось мне хорошей идеей. Предполагаемый жених был богат, очень заботлив, а проблемы с сердцем сулили Ноэми судьбу молодой вдовы. А вдовы у нас, как вы знаете, могут действовать по собственному усмотрению. И родной отец им не указ, в отличие от молодых девиц, которые вынуждены слушаться каждого слова… Неважно, – резко оборвал он себя. – Ваш отец появился вовремя. С ним Ноэми словно и впрямь обрела силы. Занялась верховой ездой, хотя раньше чуралась лошадей, стала меньше болеть… Научилась приказывать прислуге, а не просить, стала говорить «нет», когда не хотела соглашаться. Занялась благотворительностью, осчастливила немногих своих подружек. Даже мне пыталась дать денег, – Клэр поджал губы. – И не смотрите так. Я отказался.

С излишней поспешностью, пожалуй, я отвела глаза и покраснела, словно пойманная за чем-то непристойным. Меня не оставляла мысль, что в то время – двадцать лет назад – он воспитывал дочь почти в одиночку, ибо на прислугу средств у него не хватало. А ещё позже на него свалилась забота о Джуле – какой камердинер из пятнадцатилетнего диковатого мальчишки, такому ещё самому нужно внимание?

– О, мне другое интересно, – выдавила я из себя, уже мечтая о том, чтобы Лайзо вернулся поскорее и положил конец неловкому разговору. – Занялась благотворительностью – что это значит? Она опекала какой-нибудь приют, основала филантропическое общество или посещала выставки определённого толка, как леди Клэймор? По рассказам мне представлялось, что мою мать мало интересовало подобное.

Клэр пожал плечами: