Кодекс калибра .45

Непонятно как, но мои уши выделили среди поднявшегося шума шаги второго убийцы, который сейчас обходил мою машину. Он шагал осторожно, но тем не менее уверенной поступью. Я полулежал, привалившись к машине, в луже собственной крови. Вскочить быстро не мог, а медленно не стоило и пытаться, потому что с тем же успехом я мог нарисовать себе на груди мишень. Тогда я сделал то, что было в моих силах; протяжно застонал, как бы говоря наемному стрелку, что у меня нет сил для продолжения схватки. Сработала моя приманка или нет, мне предстояло узнать через несколько секунд. Шаг… другой… третий. Время замерло. Хотя я его ждал, наемник все равно показался из-за машины неожиданно. В руке он держал револьвер. Наши глаза встретились. Его губы скривились в торжествующей усмешке. Сейчас он видел перед собой беспомощного, залитого кровью, человека и на какой-то миг расслабился, торжествуя победу, но уже в следующее мгновение его глаза удивленно распахнулись. Бессильно лежащая рука человека, которого он записал в покойники, вдруг неожиданно приподнялась… и раздались два выстрела. Я выстрелил в тот самый миг, как убийца начал жать на спусковой крючок. Его пуля с металлическим лязгом разорвала железо автомобиля рядом с моей головой. Сам убийца, успевший нажать на курок, вдруг почувствовал холодный воздух в пробитых легких, а уже в следующую секунду захлебнулся кровью, хлынувшей у него изо рта. Он рухнул, а я еще и еще нажимал на курок, посылая пули в распростертое тело до тех пор, пока не услышал сухой щелчок. Попытался встать, но стоило мне напрячь тело, как боль вцепилась в меня, заставив плыть вокруг меня окружающий мир. В следующий миг резкий запах бензина пробился в мое затуманенное болью сознание.

— Майк?

— Да, сэр. Вам надо срочно в больницу!

— В больницу, — повторил я за ним, с трудом проталкивая слова через непослушные губы.

Очнулся я уже на больничной койке. Сначала даже не понял, что лежу на кровати, но стоило мне только это осознать, как в памяти пронеслись разрозненные картинки покушения на меня. Они недолго продержались, вскоре начав тускнеть, стираемые все усиливающейся болью, а затем исчезло все, кроме боли. Взгляд пробежал по белому потолку, потом уперся в металлическую спинку кровати.

«Господи! Не могу терпеть!»

— Сестра, — я сказал это или только подумал, но перед кроватью появился белый силуэт. — Больно.

— Сейчас, милый, — надо мной склонилось миловидное лицо медсестры. — Потерпи немного. Я сделаю тебе укол.

— Где… я?

— В больнице Святого Луки.

Маленького роста, с большими карими глазами, сестра говорила тихим голосом.

— Как у меня дела?

— Из вас вытащили пулю и полтора десятка крупной дроби. К тому же вы потеряли много крови.

— Который час?

— Половина четвертого.

«Почти шесть часов валяюсь», — мысленно прикинул я.

— Где телефон?

— Вам нельзя, — категорично заявила сестра. — Врач запретил. И вообще вам нельзя волноваться.

— Тогда позвоните сами. Это очень важно.

Еще некоторое время она отказывалась, но когда я пообещал ей заплатить двадцать долларов, она согласилась, но уже через минуту вернулась… в сопровождении Вайсса и Алана.

— Как ты?

— Не очень. Как вы здесь оказались?

— Мимо проходили, — пошутил Алан, а затем, предваряя мои вопросы, стал говорить. — Кто в тебя стрелял, пока не знаем, так как на бензоколонку первой прибыла полиция. Они забрали трупы. Но ты не волнуйся, это дело времени. Кстати, в коридоре, рядом с твоей палатой дежурит коп, а это первая примета, что завтра жди полицейского следователя.

— Шутишь?

— Парень, я чертовски рад, парень, что ты жив. Слушай…

— Погоди! — прервал его недовольно Вайсс. — Ты их раньше не видел?

— Нет, но они не итальянцы.

— Это понятно. Макаронники на грязную работу нанимают людей со стороны. Ничего, узнаем. Дэнни тебе привет передает. Выздоравливай, Дик. Мы тебя ждем.

Когда они ушли, я стал думать, что сказать Наташе.

«Соврать, что послали в командировку? А на сколько? Врач говорит, что две недели как минимум придется пролежать. Не поверит. Волноваться будет, а ей нельзя. Черт! Что делать?! А! Скажу, как есть!»

Дал сестре номер телефона и попросил позвонить прямо сейчас. Наташа была у моей кровати уже через полтора часа. Присев на стул, несколько минут молча вглядывалась в мое лицо.

— Наташа, все хорошо. Доктор сказал…

Не успел я договорить, как она заплакала. Тяжело, мучительно, с надрывом, а потом вдруг закричала:

— Я не хочу больше никого терять! Не хочу! Просто этого не вынесу! Дик, прошу тебя, давай уедем из этого проклятого города!

Я смотрел, как она плачет, а сам думал о том, что уже прошел все стадии перерождения из человека в бандита и убийцу и, похоже, дошел до критической точки. Может, пришло время начать обратный отсчет?