— Говоруна увести.
Что?!
— А Тома?!
— С ней договора нет.
Чувствуя, как мощные тиски сходятся на предплечьях и запястьях, как меня берут под руки и быстро выволакивают из зала, в последний момент я вывернулся, выкрикнув:
— Значит, и со мной больше нет!
— Неважно. — Фрист пошел к отступавшей в испуге девушке. — Здесь имеется, кому развлечь Вечного.
— Если с ней что-то случится — не прощу! Убьете — вернусь из ада и отомщу! Я сказал — вы слышали!
Почувствовалось, как от выплеснутого мной отчаяния дрогнули руки стражников. Дернуться не получилось — держали крепко. Еще и приподняли, чтоб не упирался. Получившие свободу ноги лягнули охранителей в самые нежные места. В голове взорвался салют, с его окончанием все погасло.
Глава 4
Затылок ныл. Мышцы болели. С трудом открытые глаза обнаружили себя в яме с самцами. На меня с состраданием глядел Смотрик.
— Давно я тут? — Вынутая из-под тела затекшая рука попыталась добраться до затылка и, укушенная миллионом невидимых пираний, рухнула обратно.
Нервно кивнув, будто понял, Смотрик отполз на свое место. Вонь сводила с ума. Один день среди людей — и стая вновь смотрится звериным сборищем. А ведь те люди хуже этих зверей. Здесь все по-честному. У людей не так.
Темно. Вокруг спали. Я закрыл глаза и провалился в бездонное никуда.
Смотрик тряс за плечо. Светло. Странно, ощущение, что только начал падать куда-то. Из дыры в потолке прилетели объедки. Я продолжал лежать. Смотрик протянул мне покрытое плесенью коричневое яблоко, сгнившее с трех сторон. Меня вывернуло лишь от одного вида «угощения».
Упала лестница. Самцы один за другим полезли на работу. Я лежал. Удивленный Смотрик снова потряс меня за плечо.
— Ррр! — указал он вверх.
Я лежал.
Поднялись все. Сегодня забыл посчитать, все ли на месте. Какая разница. Я не уберег Тому. Сам заманил ее в ловушку.
— Эгегей, Говорун! — донеслось сверху.
Я лежал. Пусть делают, что хотят. Жизнь мужчины ценна, когда он что-то может. В противном случае либо жить незачем, либо не мужчина.
Я ждал стрелы. Или камня, если не захотят тратить стрелу — ее же потом доставать. Впрочем, камень тоже придется доставать, отсюда его могут метнуть обратно в стража. Здесь не наша пещера, сплошь наполненная каменюками всех размеров, здесь все вычищено, а выломать можно только раскрошив и камень, и свою руку.
— Говорун, Вечный приглашает тебя во дворец!
Опаньки. Приглашает.
— Пусть засунет свое приглашение…
— Твоя самка в опасности.
Я вскочил:
— Что с ней?
— Вылазь, увидишь.
Это был Дрыкан. Теперь хранитель со мной разговаривал. Произошло что-то такое, что я понадобился. По всем правилам торга нужно было заартачиться, выбить условия получше…
А конечности уже перебирали веревочные поперечины.
Конвоиры были другие, судя по рисункам на лицах. В остальном тот же сценарий. Меня повели во дворец. В центральном окне над забором маячила тонкая обнаженная фигурка.
— Как при твоем уходе вскочила, так и сидит. — Дрыкан торопился. Я едва успевал за ним, хотя тоже не медлил. — Если приблизимся, готова прыгнуть. Говорить не хочет. Вечный сказал не трогать и с утра послал за тобой.
Проходя вдоль озера, я отметил массовое движение с другой стороны. Сплошь мужчины. Все той заозерной неправильной раскраски, то есть с черными лицами в белых узорах. Многие десятки, если не сотни, людей двигались к запертым воротам моста.
Отсюда приблизился часовой. Часовой другой стороны тоже встал у засова, не спеша открывать, чернолицые скопились вокруг него угрожающей массой.
Не было произнесено ни слова. Напряженная толпа молча дождалась появления дрыканоподобного монетоносца, и тогда перекладина полетела на траву. Хранитель стал пропускать мужчин по одному, при этом сверялся с некими письменами на свитке, сделанном из мешкоподобного полотна. Ну да, из чего же еще. Кожи нет, бумагу тоже никак не придумают. Помочь, что ли?
С нашей стороны тоже открыли и теперь придирчиво оглядывали выходящих. Чернолицый поток двинулся в сторону каменных жилищ.
— Куда они? — Учитывая ситуацию, я рассчитывал на ответ.
Не зря.
— По домам.
— Откуда?
— Оттуда.
Вынужденная доброжелательность Дрыкана иссякла. На входе во дворец меня приняли под присмотр красноюбочные краснорожики, в сопровождении хранителя доведя до главного зала.
Тома сидела в проеме.
— Чапа! — Порыв броситься ко мне едва был сдержан. — Нет, не спущусь! Я им не верю!
Из дальнего коридора появился Фрист. Привычное облачение, обычное настроение. Ничего из ряда вон выходящего в ситуации он не усматривал. Его это, скорее, забавляло: мы сумели принести разнообразие в череду серых будней. Вспомнилось, как в троллейбусе кто-то рассказывал соседу: «Вчера показывали „День сурка“, там у мужика каждый день как вчера. Ты почему плачешь?»
— Хорошая у тебя подружка. — Правитель сонно потянулся. — Верная.
— Вы по-прежнему не верите, что мы люди? — громко спросил я.
— Ровзы не люди, — ответил за Фриста хранитель.
— В таком случае обвиняю Вечного Фриста в грехе зверолюбия!
Дрыкан побелел сквозь черно-белую окраску. Фрист мягко усмехнулся: