Книга вторая. Как я был волком

— Говоруна увести.

Что?!

— А Тома?!

— С ней договора нет.

Чувствуя, как мощные тиски сходятся на предплечьях и запястьях, как меня берут под руки и быстро выволакивают из зала, в последний момент я вывернулся, выкрикнув:

— Значит, и со мной больше нет!

— Неважно. — Фрист пошел к отступавшей в испуге девушке. — Здесь имеется, кому развлечь Вечного.

— Если с ней что-то случится — не прощу! Убьете — вернусь из ада и отомщу! Я сказал — вы слышали!

Почувствовалось, как от выплеснутого мной отчаяния дрогнули руки стражников. Дернуться не получилось — держали крепко. Еще и приподняли, чтоб не упирался. Получившие свободу ноги лягнули охранителей в самые нежные места. В голове взорвался салют, с его окончанием все погасло.

Глава 4

Затылок ныл. Мышцы болели. С трудом открытые глаза обнаружили себя в яме с самцами. На меня с состраданием глядел Смотрик.

— Давно я тут? — Вынутая из-под тела затекшая рука попыталась добраться до затылка и, укушенная миллионом невидимых пираний, рухнула обратно.

Нервно кивнув, будто понял, Смотрик отполз на свое место. Вонь сводила с ума. Один день среди людей — и стая вновь смотрится звериным сборищем. А ведь те люди хуже этих зверей. Здесь все по-честному. У людей не так.

Темно. Вокруг спали. Я закрыл глаза и провалился в бездонное никуда.

Смотрик тряс за плечо. Светло. Странно, ощущение, что только начал падать куда-то. Из дыры в потолке прилетели объедки. Я продолжал лежать. Смотрик протянул мне покрытое плесенью коричневое яблоко, сгнившее с трех сторон. Меня вывернуло лишь от одного вида «угощения».

Упала лестница. Самцы один за другим полезли на работу. Я лежал. Удивленный Смотрик снова потряс меня за плечо.

— Ррр! — указал он вверх.

Я лежал.

Поднялись все. Сегодня забыл посчитать, все ли на месте. Какая разница. Я не уберег Тому. Сам заманил ее в ловушку.

— Эгегей, Говорун! — донеслось сверху.

Я лежал. Пусть делают, что хотят. Жизнь мужчины ценна, когда он что-то может. В противном случае либо жить незачем, либо не мужчина.

Я ждал стрелы. Или камня, если не захотят тратить стрелу — ее же потом доставать. Впрочем, камень тоже придется доставать, отсюда его могут метнуть обратно в стража. Здесь не наша пещера, сплошь наполненная каменюками всех размеров, здесь все вычищено, а выломать можно только раскрошив и камень, и свою руку.

— Говорун, Вечный приглашает тебя во дворец!

Опаньки. Приглашает.

— Пусть засунет свое приглашение…

— Твоя самка в опасности.

Я вскочил:

— Что с ней?

— Вылазь, увидишь.

Это был Дрыкан. Теперь хранитель со мной разговаривал. Произошло что-то такое, что я понадобился. По всем правилам торга нужно было заартачиться, выбить условия получше…

А конечности уже перебирали веревочные поперечины.

Конвоиры были другие, судя по рисункам на лицах. В остальном тот же сценарий. Меня повели во дворец. В центральном окне над забором маячила тонкая обнаженная фигурка.

— Как при твоем уходе вскочила, так и сидит. — Дрыкан торопился. Я едва успевал за ним, хотя тоже не медлил. — Если приблизимся, готова прыгнуть. Говорить не хочет. Вечный сказал не трогать и с утра послал за тобой.

Проходя вдоль озера, я отметил массовое движение с другой стороны. Сплошь мужчины. Все той заозерной неправильной раскраски, то есть с черными лицами в белых узорах. Многие десятки, если не сотни, людей двигались к запертым воротам моста.

Отсюда приблизился часовой. Часовой другой стороны тоже встал у засова, не спеша открывать, чернолицые скопились вокруг него угрожающей массой.

Не было произнесено ни слова. Напряженная толпа молча дождалась появления дрыканоподобного монетоносца, и тогда перекладина полетела на траву. Хранитель стал пропускать мужчин по одному, при этом сверялся с некими письменами на свитке, сделанном из мешкоподобного полотна. Ну да, из чего же еще. Кожи нет, бумагу тоже никак не придумают. Помочь, что ли?

С нашей стороны тоже открыли и теперь придирчиво оглядывали выходящих. Чернолицый поток двинулся в сторону каменных жилищ.

— Куда они? — Учитывая ситуацию, я рассчитывал на ответ.

Не зря.

— По домам.

— Откуда?

— Оттуда.

Вынужденная доброжелательность Дрыкана иссякла. На входе во дворец меня приняли под присмотр красноюбочные краснорожики, в сопровождении хранителя доведя до главного зала.

Тома сидела в проеме.

— Чапа! — Порыв броситься ко мне едва был сдержан. — Нет, не спущусь! Я им не верю!

Из дальнего коридора появился Фрист. Привычное облачение, обычное настроение. Ничего из ряда вон выходящего в ситуации он не усматривал. Его это, скорее, забавляло: мы сумели принести разнообразие в череду серых будней. Вспомнилось, как в троллейбусе кто-то рассказывал соседу: «Вчера показывали „День сурка“, там у мужика каждый день как вчера. Ты почему плачешь?»

— Хорошая у тебя подружка. — Правитель сонно потянулся. — Верная.

— Вы по-прежнему не верите, что мы люди? — громко спросил я.

— Ровзы не люди, — ответил за Фриста хранитель.

— В таком случае обвиняю Вечного Фриста в грехе зверолюбия!

Дрыкан побелел сквозь черно-белую окраску. Фрист мягко усмехнулся: