Книга Кораблей. Чародеи (СИ)

— Ага, сейчас вот разбужу и спрошу.

Она испуганно выкрикнула:

— Не надо!

Люб захихикал. Сестра одарила его гневным взглядом, быстро посрывала с себя одежду и скользнула в воду. Счастливо охнула:

— Как здесь хорошо!

— Ну вот, — заметил мальчишка, — а ты еще лезть не хотела.

— Я хотела, только стеснялася.

Она нырнула, проплыла туда и сюда и вынырнула. Помотала мокрой головой — с рыжих волос полетели брызги.

Я вытерла лицо.

— Правда, теперь повязку на колене менять… — Талька извернулась, рассматривая на нежной коже ссадины и синяки, оставшиеся от общения с легатом гроссмейстера ордальонов Торусом эйп Леденвалем.

— Мне тоже, — буркнула я. — А вообще-то, что у тебя с коленом?

Рыжая, беспокойно оглянувшись на Люба, засучившего штаны и болтающего в воде ногами, приблизила ко мне лицо:

— Торус…

Я оглянулась на князя: спит. Поманила Тальку рукой:

— Не говори при нем… о Торусе… гадостей. Ясно? Тут какая-то темная история с сыновьями вышла, что оба не в замке воспитывались.

— С сыновьями?! — девица подпрыгнула, забыв о колене.

— Алер — сын Одрина, — просветила я ее.

— Ой!.. А я не знала… — Сандра Талька судорожно обняла себя за плечи. — А князь Сианн совсем не такой, правда? — она понизила голос и слегка покраснела.

— Какой не такой? — я приподняла брови. — Как Торус? Нет, что-то общее у них есть. Родовая вредность.

Я вспомнила, как младший князь целовал мне руку, и фыркнула.

Талька покраснела еще пуще и поспешила окунуться с головой. Всплыла, отфыркиваясь, тряся мокрыми волосами, очень похожая на болонку после купания.

— А правда, что у него есть невеста?

— У Сианна? Даже две, — я с трудом подавила желание засмеяться. — Одна здешняя, вторая в Мерриане… ну, если я правильно запомнила. Но местной он собрался дать от ворот поворот. И я его понимаю.

Талька отвернулась, пряча зеленые глазищи.

— Э-э… Уютно тут…

В термах и правда было уютно: ненавязчивый полумрак, колыхание светящихся шаров над парящей водой, приятные запахи… но не об этом же менестрелька говорить со мной собралась!

— Не увиливай. Меррианская невеста далеко, а ты близко… И уж всяко приятней этой Идринн. Зануда она.

— Нельзя, — пролепетала рыжая. — Он же обручен… И, потом, он меня не любит… Он князь, а я никто….

Мне захотелось ее стукнуть.

— А он дважды обручен. Так что какой-то из девушек врет все равно. Это раз, — я загнула большой палец на левой руке. — Не любит? Так заставь, чтобы полюбил, — загнула указательный. — А насчет никто… Люб твой брат, правильно? И сын военного князя? А отец у вас общий?

Я с фырканьем погрузилась в воду, вынырнула, отводя мокрые волосы с лица, зная, что краснею:

— Я уж вообще никто и ниоткуда. А Одрин меня любит.

Люб согласно взбрыкнул… Рыжая дернулась.

— Все равно! Я ему не нужна. Он свой давнюю любит! Ждет…

— Слушай: кончай орать, — скривилась я. — Если бы любил — не ждал бы, давно сам за ней поехал…

Я сладко зажмурилась.

— Как Одрин за мной… Наплевал, что раненый. А то что, девушка сама к твоему Сианну лететь должна, так? Не понимаю я такую любовь.

— Он думал, что его тут повесят, поэтому ее и не взял. А разберется в Сатвере — непременно поедет за ней, — кинулась защищать Алера менестрелька. — И, потом, у нее, говорят, отец! — Талька перестала отворачиваться, зато загляделась на высокий потолок, теряющийся в полумраке.

— Чего отец? — не поняла я. — Сианн же не на нем собрался жениться… И вообще, если его здесь повесить собирались — вот ерунда-то, то зачем он сюда ехал? Женился бы сразу… Между прочим, и у него отец.

Я тоже зачем-то взглянула на потолок, затем перевела взгляд на Одрина и сердито стукнула кулаком по воде. Князь, разбуженный уколами капель, вздрогнул и открыл глаза. Изумленно вперился в Сандру Тальку:

— Та-ак… А я наивно полагал, что имею право на личную жизнь…

Я, смеясь, обхватила его шею:

— Да как-то не похоже…

Ну кто мне объяснит, почему я так счастлива? Словно во мне, с каждым днем разгораясь, пылает ровный сильный огонь.

— Меня тут нет… это не я… — рыжая подогнула ноги и мягко ушла в воду.

— Ой, — сказал Люб, пялясь на проснувшегося князя. — Д-доброе утро.

Я подумала, что ойкать при встречах с Мадре входит у него в привычку.

— Вечер уже. Ну, и что, позвольте узнать, вы тут делаете? — жених изо всех сил попытался сдержать рвущийся наружу смех. — Сандра, вы там не утоните часом!

Мы с мальчишкой нырнули за ней, едва не столкнувшись лбами, пытаясь нашарить рыженькую элвилин в кровавой воде. Наконец ухватили за волосы и вытащили. Вместо благодарности Талька заорала, как резаная:

— Ныряю я! Ну, чего пристали?!

— Тише ты! Меня нельзя так пугать, я беременная, — я громко фыркнула, покраснела и тоже ненадолго нырнула, чтобы остудиться.

— Ты… вы? — Талька округлила глаза.

— Не мы… только она, — Мадре нежно мне улыбнулся.

Вид у рыжей сделался такой, что я едва не захлебнулась от смеха. Она захлопала глазами.

— Но вы же… как же…