Книга Кораблей. Чародеи (СИ)

Виолет встряхнула взятыми в медные кольца косами:

— Господин Мадре и дамы, устраивайте баталии не здесь, пожалуйста!

— Мерзавец! — вдруг взвилась Иса и со всей дури, которой у нее было много, шарахнула молнией в направлении куда-попало-куда-то-попало-и-хорошо.

— Хватит! — топнула ногой экономка, заставив пол вздрогнуть. — Валериану надо пить, коли мозги не в порядке! Термы — материя хрупкая! Хотите купаться не с золотыми рыбаками, а с крысами?

Князь заломил Исе руку и покрутил головой: вроде, все живы. Он поднес ведьму к выходу и попытался открыть дверь ногой, поскольку обе руки были заняты трепыхающейся бабой. Я задумалась, справится Одрин сам или все же помочь? Прикинула, чем бы в Ису швырнуть потяжелее. Не убивать же пьяную дуру? Мне было смешно, я никак не могла воспринять ее всерьез.

А колдунья яростно извивалась.

— Я же тебя люблю… придурок… цени… Ты жив-то до сих пор, потому что я тебя жалею! И как же наш с тобой сын?.. Наш мальчик… Наш Торус…

Я сузила глаза, припомнив, как этот «мальчик» избивал беззащитную Тальку.

— Твой мальчик предал наш народ. И пытался несколько раз убить Алиелора, — яростно встряхнул ее Мадре. — Я отказываюсь признавать своим сыном убийцу и предателя!

Виолет решительно распахнула перед Исой дверь:

— Обойдется ваш мальчик, не маленький! Зайдите к Сингарду, вдруг компрессы успокаивают.

Ведьма погрозила экономке кулаком и завела трогательно:

— Но это твой сын, Одрин!

— К моему большому сожалению, — лилейный вытолкнул ее наружу.

Закрыл дверь на засов и повернулся к толстушке:

— Спасибо, Виолет.

Экономка отмахнулась, обеспокоено склонилась над бассейном:

— Ну вот, все напортила! И какого лешего приперлась сюда?

Я потрогала воду здоровой ногой:

— Зато теплая…

И, оттолкнувшись руками, соскользнула в вишневые волны.

— Мыло подайте, пожалуйста. И мочалку пожестче. Ох, как тут хорошо…

С той стороны двери загремело и полыхнуло в щели.

Виолет бестрепетно подала мне губку и повернулась к Мадре:

— Ну, никак не уймется! Может, ей корзину на голову надеть?

Я хихикнула.

— Ладно уж, — проворчала толстуха. — Так… Вам чего принести?

Она достала из пышных складок юбки миниатюрную книжечку в парчовой обложке и оплетенный золотым шнуром карандашик:

— Я так понимаю, меду? А для дамы молока и… есть пирожки с капустой, пирожки с лисичками, рябиново-яблочное печенье, мясная запеканка, тушеный картофель, томаты, нашпигованные сыром и чесноком, вареники…

Я облизнулась от одного перечисления.

Одрин же устало опустился на скамью у стены. Расшнуровал завязки на рубахе и утомленно закрыл глаза.

— Ну, значит, всего понемногу. И одежду свежую. А эту только выкинуть, — экономка спрятала книжечку и подняла на пальчиках сброшенные мной лохмотья. — Вы бы тоже разделись, князь. Я бы все сразу и унесла.

— Потом.

— Ну, потом, так потом, — экономка по-ежиному фыркнула и уже собиралась уплыть со своей корзиной в сторону двери, когда лилейный окликнул глуховатым голосом:

— И желательно, чтобы вместе с кувшином были кружки. Хотя, я уже не настаиваю…

Виолет пробурчала, что, в отличие от некоторых, она никогда ничего не забывает, вот только некому ее хозяйственное рвение оценить. И вышла, осторожно прикрыв тяжелую створку. Снаружи было, на удивление, тихо: вероятно, Ведьма с Болота уже убралась. Мадре сидел, откинув голову к стене, со страдальческим выражением лица. Я, подтянувшись, вылезла из бассейна. Дохромала до той же скамьи и плюхнулась рядом. Провела рукой по его щеке:

— Не огорчайся. Иса дура.

Князь открыл затуманенные глаза и тут же очнулся:

— Эй! Ты зачем вылезла? Тут от двери дует.

Внезапно он опустил голову и стиснул кулаки:

— А ведь она права… Это и мой сын…

Я припомнила вороного зеленоглазого Торуса; похожего на брата, как две капли воды, Сианна. Смерила взглядом сероокого, беловолосого жениха:

— Ну и пусть дует! А… ты точно уверен?

— Да, Триллве. Совершенно точно.

Он, смеясь, поднял меня на руки:

— Прости меня.

— Да за что? — у меня перехватило дыхание, а внизу живота сладко потянуло. — Одрин… счастье мое глупое… единственное…

— За то, что не смог уберечь тебя там, в лесу, когда столкнулись с ордальонами, — проговорил он, задыхаясь. — За то, что тебе пришлось присутствовать при безобразном скандале с Исой. За то, что не успел сам вытащить тебя из тюрьмы. Ну, и потому что дурак.

Элвилин посмотрел мне в глаза:

— Я боюсь за тебя, Триллве. Боюсь, что снова не смогу защитить.

— Ну и что? — прошептала я, утопая в серебристой дымке его взгляда. — Мы не всесильны. Только… это совсем не имеет значения. Потому что… мне с тобой тепло и надежно. Потому что мне тоже хочется оберегать тебя.

Я глубоко вздохнула и улыбнулась.

— Потому что мне не нужен никто другой. Только ты.

Одрин встал и, подойдя к краю бассейна, осторожно опустил меня в воду. Молча скинул с себя одежду и спрыгнул следом. Взял отброшенную мочалку, плавающую корабликом в красноватой воде, и стал осторожно намыливать мне спину.

Я закрыла глаза и едва не замурлыкала от наслаждения.

— Ну что ты… сильнее! Чтоб кожа покраснела… чтобы все воспоминания о тюрьме стереть…