Книга формы и пустоты

В письме, которое Негодный пытался подсунуть под дверь, сообщалось, что на время нахождения миссис Вонг в лечебнице для престарелых в целях реабилитации после падения она передает обязанности домовладельца своему доверенному представителю Генри К. Вонг. Согласно договора аренды, говорилось далее, арендатор обязуется содержать квартиру в чистоте и порядке, что включает в себя своевременную утилизацию отходов во избежание появления паразитов и в целях пожарной безопасности. Письмо завершалось напоминанием о другом пункте договора аренды: арендодатель или назначенный им представитель имеют право проводить периодические осмотры квартиры Аннабель – на основании чего ей предлагалось позвонить указанному представителю Генри К. Вонгу и до конца месяца согласовать с ним дату осмотра квартиры.

Аннабель была уверена, что миссис Вонг не писала этого письма. Старушка была из породы стреляных воробьев, она бы не стала перекладывать свои дела на сына, и за все годы она не провела ни одной проверки. Конечно, ее бедро быстро заживет и она скоро выйдет из лечебницы. Но все-таки это письмо вызвало тревогу. Негодный явно что-то замышлял. А вдруг он убедит свою мать продать дом? Или использует гору архивов как предлог, чтобы разорвать договор аренды или даже выселить Аннабель? Ей действительно пора приступить к уборке и разобраться со своими архивами до того, как миссис Вонг вернется домой.

Проблемы с архивами все усугублялись. В мае, когда Аннабель успешно оспорила свое увольнение и договорилась о переводе на радио, телевидение и цифровые СМИ, она вздохнула с облегчением, надеясь, что это положит конец нескончаемому потоку бумаги, текущему в ее маленький дом. Как только поток остановится, она сможет справиться с накопившимся хламом, Бенни поможет ей вынести мусорные мешки, и они снова смогут жить в приятной, чистой обстановке.

Чего Аннабель не учла, так это политики компании по созданию резервных DVD копий всех клипов из всех передач на всех основных теле- и радиоканалах в течение 24-часовых циклов новостей каждого дня. Так что вдобавок к ежедневному потоку газет и другой печатной продукции у нее появились мешки с не подлежащими переработке дисками, которые накапливались во всех углах и уже вываливались на крыльцо и во двор.

Нашествие всех этих событий действовало на Аннабель удручающе.

Она глубоко вздохнула и посмотрела на часы. Ее рабочий день уже заканчивался, и ей как никогда нужно пройтись и размяться. Загрузив последний отчет, она вышла из программы, встала и потянулась. Боль в пояснице не проходила. Может быть, ей нужен стол, за которым можно работать стоя. Она пошла за пальто и сумкой. Бенни скоро вернется из школы. Она немного прогуляется, купит пакеты для мусора, листовой салат и какую-нибудь вкусную и здоровую пищу для сына, а потом приготовит ужин и приберется на кухне, чтобы можно было сесть и нормально поесть за столом. И, может быть, по дороге в продуктовый магазин она зайдет в Благотворительный просто поздороваться. Теперь, когда Бенни снова начал ходить в школу, Аннабель меньше беспокоилась о его социальной изоляции и больше о своей собственной. Пока Кенджи был жив, она никогда не чувствовала одиночества, а теперь вдруг поняла, что скучает по человеческому общению, которое у нее было в офисе. Продавщиц из Благотворительного магазина нельзя было назвать ее подругами, но все они были очень милыми, и там можно было подобрать что-нибудь интересное для Бенни.

Звон колокольчика над дверью магазина возвестил о ее прибытии с такой радостью, словно она вернулась в родной дом. За прилавком сегодня была Жасмин, гаитянка, оставшаяся без крова из-за ужасного землетрясения. Ей на помощь пришла христианская миссия, а Аннабель, отслеживавшая операции гуманитарной помощи на Гаити, подробно рассказала ей о ходе восстановления, так что они поладили. Жасмин работала с покупателем, поэтому Аннабель помахала ей рукой и указала на отдел мужской одежды в глубине магазина.

– Удачи! – сказала Жасмин. В Порт-о-Пренсе у нее остался внук примерно того же возраста, что и Бенни, и Жасмин с Аннабель часто посмеивались над подростками и тем, как те придирчивы к одежде. Бенни наотрез отказывался носить что-либо, кроме старой черной толстовки с капюшоном, в которой он был похож на уличного мальчишку из тех, что попрошайничают в центре города. Конечно, в доме нашлось бы что-нибудь получше – если бы он соизволил это надеть.