Княжья доля

— Точно не помню, но скорее эссе[53], — парировал Константин. — Важнее другое. Он отличный администратор и политик, сумел не только подчинить себе епископат, но и многих светских владык от Скандинавии и Англии до Португалии и Болгарии. Очень активен. Весьма щедр на анафемы и интердикты. При нем уже разгромлены альбигойцы, а в Париже и Оксфорде открыты университеты.

— Народное образование — это хорошо, — снисходительно одобрил деятельность папы Славка.

— Не только, — поправил его Константин. — При нем же совсем недавно были учреждены новые монашествующие ордена.

— Это тевтоны, которых Донской раздолбал, — уточнил Минька, решив заодно блеснуть своими историческими познаниями.

Константин закашлялся, пытаясь скрыть рвущуюся улыбку, и деликатно поправил:

— Тевтоны — орден из числа воинствующих, а у Иннокентия впервые за всю историю западной церкви появились нищенствующие: святого Франциска и святого Доминика.

Про Донского он решил вообще ничего не говорить, чтоб лишний раз не поднимать изобретателя на смех. В конце концов, какая разница, кто именно, главное, что «раздолбал».

— Нищие нам не опасны, — сделал скороспелый вывод Славка. — Они с Русью воевать не пойдут.

— Зато будут пытаться внедриться, чтобы принести к схизматикам свет истинной веры, — поправил Константин.

— Так то же к схизматикам, — хмыкнул Минька. — А мы тут при чем?

— А что такое, по-твоему, схизматики, Миня? — вкрадчиво и почти ласково осведомился Константин.

— Ну я не знаю. Наверное, турки какие-нибудь или арабы.

— Да нет, эти гаврики прозываются сарацинами, а исходя из мусульманской веры их на Руси еще кличут басурманами. Схизматиками же в Риме зовут всех тех, кто исповедует христианство восточного толка, то есть православие. Стало быть, главный объект их внедрения — это как раз Византия, которая уже захвачена, а также Русь.

— Ну что, съел? — хмыкнул насмешливо Славка, покосившись на сконфуженного Миньку.

— Впрочем, про сарацин Иннокентий тоже не забывает. Как раз в это время он продолжает активно содействовать ускорению крестового похода для освобождения гроба господня от язычников. Поход этот состоится в следующем тысяча двести семнадцатом году, и возглавит его венгерский король Андрей II.

— А разве Иерусалим не освобожден крестоносцами от турок? — подал голос отец Николай.

— Увы, отче, но мы попали в слишком позднее время, — развел руками Константин. — Он и впрямь был освобожден, но в тысяча девяносто девятом, а где-то три десятка лет назад мусульмане его оттяпали назад. Правда, сделали это не турки, а египетский султан Саладдин.

— А я, грешным делом, воспылал надеждой попасть туда, — расстроенно вздохнул священник и встрепенулся. — Так, может, после этого крестового похода его опять освободят?

— К сожалению, вынужден разочаровать — поход этот никаких результатов не даст. — Но, желая сказать хоть что-то хорошее, Константин поторопился утешить священника: — Хотя шансы у тебя все равно имеются, причем весьма неплохие. Дело в том, что спустя десяток лет туда придет Фридрих II, который заключит дипломатическое соглашение с султаном и сам возложит на себя корону Иерусалимского королевства. По этому договору вся власть над Иерусалимом, Назаретом, Вифлеемом и так далее перейдет к христианам. Продлится это, правда, недолго, но времени тебе, чтоб сгонять туда и обратно, вполне хватит, и никто не тронет.

— Так ведь по нынешним временам на такое путешествие не недели надобны, а годы, — возразил Николай, — поэтому быстро добраться туда никак не получится.

— Ну это я просто неудачно выразился, — поправился Константин. — На самом деле у тебя в запасе будет лет десять, если не больше, так что вполне успеешь.

— Стало быть, старикан Кеша и здесь своего добьется, — глубокомысленно заметил Славка.

— Какой старикан? — недоуменно переспросил Костя, но, догадавшись, о ком идет речь, улыбнувшись, возразил: — Да нет, Иннокентий III не доживет не только до освобождения Иерусалима, но и до начала нынешнего похода, хоть и неудачного, — скончается летом этого же года.

— О! — восхитился Славка. — Ну самое время мне, как в песне, засосать стакан и в Ватикан.

— Ты хоть одну молитву сперва выучи, — усмехнулся Константин.

— Тогда Николаю, — нашелся Славка.

— У них вера разная, — ответил Константин за Николая, опешившего от такой наглости. Надо же, ему, православному священнослужителю, предлагают пост главы католической церкви!

— Есть вещи, над которыми шутить грех, — не удержался от замечания будущий рязанский епископ.

Славка закашлялся и, чтобы скрыть смущение — очень уж проникновенно прозвучала эта укоризна, — обратился к докладчику:

— Извините, перебил. Да вы продолжайте, продолжайте…