Княжья доля

Тут же прикинув, что раз человек умрет еще не скоро, то сейчас он достаточно молод, Минька опять встрял с тем же вопросом:

— А ему сейчас сколько?

— Где-то… — Константин напряг память и не без злорадства выдал на-гора результат, который явно поумерил неожиданный интерес Миньки к возрастным данным королей: — Около сорока.

Славка сочувственно покосился на Миньку, но, против обыкновения, не стал ничего говорить.

— Остальные королевства более мелкие, считать их не будем. О скандинавах умолчу, ибо не помню, но нам на них наплевать, ибо сейчас никто из них опасности для Руси не представляет, ибо слабы. Достаточно сказать, что в Швеции наши новгородские братья-славяне скоро сожгут столицу Сигтуну, и королю придется строить новую, которая и будет называться Стокгольмом. В Норвегии тоже постоянные смуты, так что и они волновать нас не должны. Теперь наши соседи на западе, то бишь так называемая Восточная Европа. Если кратко, то внутренних неурядиц хватает везде. Относительно спокойно разве что в Сербии, где уже давно рулит Стефан — великий жупан…

— Как-как вы сказали, княже? — переспросил мигом оживившийся Славка.

— Жупан, — повторил Константин.

— Ишь как созвучно, — крутанул Славка головой и осведомился: — А его там не подкалывают насчет звания?

— Вряд ли. Тем более та часть тела, из которой растут ноги, у сербов называется совсем иначе, — заметил Константин и продолжил: — Впрочем, в жупанах ему осталось ходить недолго — всего год. Следующим летом папский легат увенчает его короной и звание свое он поменяет. Так сказать, переквалифицируется в короли.

— Ага, значит, все-таки подкалывали, раз поменял его так быстро, — сделал глубокомысленный вывод Славка.

Реагировать Константин не стал, комментировать тоже, вместо этого перейдя к Польше.

— У них, образно говоря, так же как и у нас на Руси, то есть куча князей — в Силезии, в Мазовии, в Сандомире и так далее. Идет жуткая грызня за власть между потомками последнего короля. Там тебе и Лешко Белый, и Мешко Черный, и Владислав Ласконогий, и Генрих Бородатый, и прочая, прочая, прочая.

— Ну и затейники эти пшеки, — покрутил головой Славка. — Надо ж до такого додуматься — черные мешки, белые лешие.

— У каждой страны свои имена, которые кажутся порою чудными другим, — не удержался Константин, но сразу вернулся к прежней теме, изящно закруглив свой беглый экскурс: — В подробности европейских государств вдаваться не собираюсь, поскольку рассматривать их вне зависимости от силы в качестве союзниц Руси несерьезно.

— Почему? — удивился Николай.

— Потому, что Европа и Русь все равно что Запад и Восток, которым вместе никогда не сойтись. Не станут они нам помогать, а если и согласятся, то заломят такую цену и такие условия, что… Как метко сказал Александр III, у России только два союзника — это ее армия и ее флот, так что перенесемся на юг, благо что основные торговые пути Руси лежат как раз там.

— Только не на Кавказ, пожалуйста, тем более что, кроме дикарей, там сейчас никого нет, — попросил Вячеслав.

— Турция устроит? — поинтересовался Константин.

— Сколько угодно, — кивнул Славка. — Вполне приличная страна. Кстати о торговых путях — это не о ней речь?

— О ней, — подтвердил Константин.

— Ну надо же! — восхитился спецназовец. — Это получается, что наши челноки в конце двадцатого века возобновили то, что уже проделывали их предки аж семьсот лет назад.

— Почти, — согласился Орешкин. — Только с одной маленькой поправкой. Дело в том, что сама Турция как таковая отсутствует. Есть лишь жалкие племена турков-сельджуков, не более. А там, где позже будет территория Великой Порты, до недавнего времени были владения Византийской империи, и на месте Стамбула пока еще Константинополь, чаще именуемый на Руси Царьградом.

— Значит, нынешние челноки мотаются туда, — невозмутимо поправился Славка.

— Мотались, — поправил Константин. — Рисковые парни и сейчас ездят в те края, но не так активно, поскольку двенадцать лет назад крестоносцы взяли Царьград и империя временно прекратила свое существование, распавшись на Латинскую со столицей в Константинополе, Трапезундскую империю, Эпирский деспотат и так далее — сам черт ногу сломит.

— А как же патриарх? — растерянно спросил Николай. — Он-то где?

— Их сейчас много, — усмехнулся Константин. — В одном только Царьграде сидят аж два или три. Тебе, отче, какого надо?

— Православного, — хмуро ответил Николай.

— Как раз его в Константинополе нет. Сейчас он пребывает в Никее, причем вместе с последним императором Византии Федором Ласкарем. В самом Константинополе Федор правил всего ничего, поскольку его избрали на престол буквально за несколько часов до взятия города, когда крестоносцы уже штурмовали дворец, так что ему не оставалось ничего иного, как бежать в город Никею, где он и образовал свою Никейскую империю. Туда же последовало все православное духовенство во главе с патриархом.

— Это что же, выходит, что за посвящением все должны теперь ехать в Никею, а не в Константинополь? — уточнил Николай.