КЛОДЕТ СОРЕЛЬ

- Нет, конечно. Поверь, я не меньше твоего хочу, наконец, вернуться туда, где покой, пахнет сдобой, и по вечерам вслух читают друг другу книги. Но уж если за это необходимо воевать, то я больше склоняюсь к тому, чтобы в Сибирскую армию записаться.

- В Омск отправиться? В Новониколаевск? Подальше от Москвы? Мы же тут в двух шагах от столицы, зачем надо убегать на тысячи километров на восток, чтобы в конце прийти туда же, откуда начал? Не понимаю.

- А у меня, Роман, родители в Екатеринбурге. Я бы начал с того, что освободил бы их в первую очередь. Кстати, по слухам, Государя большевики держат тоже там, в Екатеринбурге. Так где же, по-твоему, будет вершиться история, если уж вы, поручик Темников, решили выражаться высоким штилем-с?

- А что, ты считаешь, что в Новониколаевске твоем сидят не те же болтуны, что в Самаре? Не те же эсеры и эсдеки, чума на оба этих дома?

- Те же. Но я чувствую, что там реальная сила, а здесь – нет.

- Да как же ты чувствуешь?

- А нюхом, поручик, нюхом.

- Странный у вас нюх, господин штабс-капитан!

 

 

ДОМ НА ОСТОЖЕНКЕ-3. ДОПРОС. СЕНТЯБРЬ 1934 Г.

 

- В общем, Константин Алексеич, Самару ты просрал! – Николай Ильич, кряхтя, поднялся и, держась за бок, поковылял к столику за чаем. – Тебе такое дело доверили, а ты его взял и просрал. А потом еще и к белым перебежал!

Стоянович в бессилии развел руками.

- Я ж объясняю, после того, как нас разбили под Самарой, мы со Свердловым решили, что я в подполье принесу больше пользы. Поэтому я и поехал в Уфу, где меня все знают…

- Отличная идея – работать подпольщиком там, где родился и где каждая собака тебя знает! – съязвил кто-то.

Стоянович напрягся.

- Отличная идея – это организовывать подпольную работу из людей, которым доверяешь и которых проверил в деле, вот это – отличная идея. А риск всегда есть. На фронте что, не рискуют?

- Видели мы, как ты на фронте рисковал! – Николай Ильич, вернулся на месте, глотнул чаю, шумно выдохнул. В комнате опять резко запахло перегаром. – Я уж молчу про то, что вы с Куйбышевым еще до белочехов погрузились на пароход и побежали. Бросил войско-то, а, воевода?

- Это было не бегство, а передислокация штаба!

- Да навидался я этих передислокаций, когда пятки смазывали, и уж не видать было, куда и передислоцировались-то, - пробурчал Николай Ильич.

- Да хоть у Куйбышева спроси!

- Во-во, у того, с кем вместе бегал. Он правду скажет!

- Погоди, Николай Ильич! – Филин смотрел на Стояновича в упор. - Ладно, развалил фронт, с армией не справился – бывает, не всем быть Тухачевскими. Ладно, подполье – соглашусь, в родном городе легче работать. Но почему ты Комучу-то сдался? Они же уже не ладан дышали! Их же через месяц не стало всех, так какого хрена ты к ним перебежал, да еще и воззвание подписал?

Стоянович подскочил и нервно забегал по комнате.

- Я же вам талдычу и талдычу: это была часть нашего со Свердловым плана! Внедрение к белым якобы перебежавшего видного советского руководителя…

Николай Ильич хрюкнул, старший строго посмотрел на него.

- Да-да! Видного. Много у вас бывших замнаркомов и командующих фронтами перебежало?

- Много, - неожиданно сказал старший. – Все твои преемнички на посту – все изменили.

- Какой пост оказался вредный! – снова съехидничал Николай Ильич.

- Нет, не много! – резко возразил Стоянович. – Изменяли – было дело, один Муравьев[16] чего стоит. А так, чтобы к белым перейти – этого не было.

- Да было, - отмахнулся старший, - но не это важно. Расскажи-ка, как перешел на ту сторону-то?

- Я ж и объясняю: секретный план. Сейчас это называют «разведывательная операция». Я как бы перехожу на их сторону, внедряюсь в их верхушку и сообщаю нашим все сведения, какие только смогу добыть.

- Ага, как же! Они же тебя в тюрьму посадили и никакого «внедрения» никуда не было.

- Да кто же мог знать, что через три недели Колчак устроит переворот?! Что всех социалистов в правительстве в кутузку потащат, чего уж говорить о комиссаре-перебежчике?! А вот когда следствие по бывшему царю началось, тут-то я и понял, что дело труба. Надо бежать.

- И прям сбежал?

- Практически сбежал. Говорю же, жена выкупила! Мое дело в контрразведке вел капитан Зайчек, чех, ему на все наши идеи было наплевать, только бы денежки платили. Вот и заплатили.

- Какой хороший Зайчек, - Николай Ильич прямо брызгал ядом. – Ему красного комиссара приводят, замнаркома и командарма, а он вместо того, чтобы его на ближайшей березе вздернуть, отпускает «видного советского руководителя»!

- Да погоди ты, Николай Ильич! – раздраженно почти кричал Филин. – Дай разобраться! Предположим, что так оно и было. Тогда почему ты вместо того, чтобы вернуться на советскую территорию, побежал в Китай?

- Ага, вернуться. По тем временам вы бы меня шлепнули без разговоров, - возразил Стоянович.

- И правильно бы сделали! – снова встрял Николай Ильич.

- Во-во! А я в Китае вел революционную работу.

- А зачем воззвание подписывал?

- А что мне оставалось делать? Не подпишешь – к стенке. Подпишешь – выиграешь время, пока деньги соберут.