Клятва мстителя

В роще остролистов копыта лошадей звучали громче. Торак почувствовал, как вокруг него кружит сила Тиацци. Кобыле не нравились остролисты. Но то, что ее испугало, продолжало гнать ее вперед.

Лошадь первой почуяла запах костра. А потом Торак его увидел: черный дым поднимался к кроваво-красному небу. Страх превратился в камень у него в животе. Неужели опоздал?

Торак положил ладонь на мешочек у себя на поясе. У него сбилось дыхание, и он не мог помолиться вслух, но мысленно попросил свою мать спасти Ренн. Он молился Великому Духу. Он призывал Волка.

* * *

Волк и Темная Шерсть преследовали табун. Волк вскоре почувствовал, что цель погони стала другой, хотя и не понимал, какой именно.

Он перешел на рысь, Темная Шерсть тоже замедлила шаг. Волк навострил уши. Ветер принес тонкий вой, он был тоньше волчьего и пронзительней, чем крики летучей мыши.

Темная Шерсть тоже его услышала, но она его не узнала. А Волк узнал. Это был вой оленьей кости, которую Большой Бесхвостый носил на бедре. Эта кость обычно молчала, а теперь запела.

Вместе с песней оленьей кости Волк услышал еще один звук. Этот звук Темная Шерсть не могла услышать, потому что он звучал в голове Волка. Это Большой Бесхвостый звал его, точно так же, как когда-то давно Волк звал Большого Бесхвостого в своей голове, в дурные времена, когда плохие бесхвостые держали его в плену в каменном Логове.

«Брат! Приди ко мне! Сестра в опасности!»

Темная Шерсть ткнула Волка в бок холодным носом. Она его не понимала.

«Почему ты медлишь?»

Волк не знал, что ему делать.

«Он не волк», – ответил он.

Взгляд Темной Шерсти стал суровым.

«Вы были братьями. Волки не бросают своих братьев».

Волк стоял на тропе и слушал вой у себя в голове. Тем временем из-за Гор выглянул Яркий Белый Глаз и ветер принес запах Яркого Зверя, Который Больно Кусается.

Глава 34

Ренн подташнивало от запаха горелого мяса.

– Следующей будешь ты, – сказал Тиацци.

Она не издала ни звука, но он все равно рассмеялся.

После жуткого путешествия в долбленке он закинул ее на плечо и зашагал в Лес. Она висела у него на плече, как мешок, и при каждом шаге ударялась лицом о его спину.

Когда они вошли в священную рощу, Ренн сразу это почувствовала – деревья здесь были очень чуткими, они наблюдали, но никак не помогали. Для них она была ничем, как пыль на земле.

Пожиратель Душ пронес ее сквозь стену колючек и дальше, мимо углей большого круглого кострища. К огромному дереву был приставлен ствол сосны с зарубками вместо ступеней. Тиацци поднялся по нему. Ренн увидела содранную кору и уловила запах тиса. Она гнала прочь мысли о своем луке. Тиацци раздвинул ветки и сбросил ее вниз, в полую сердцевину Великого Тиса.

Запястья и лодыжки пульсировали от боли, плечи затекли. Из-за кляпа болели челюсти, но Ренн не могла его разжевать, потому что Тиацци очень туго его завязал. Но хуже всего было то, что она при падении подвернула левую ногу, и теперь при каждом движении острая боль пронзала ее от ступни до колена.

Всю бесконечную ночь Ренн лежала, поджав ноги, в темноте и слушала свое неровное от страха дыхание. Чтобы не пасть духом, она говорила себе, что где-то там наверху светит полная луна. Потом она вспомнила, что скоро силы луны растают и ее начнет пожирать небесный медведь.

Впервые в жизни ей нечего было желать. Она не могла желать, чтобы пришел Торак, потому что тогда Тиацци убьет его. Но если он не придет, Тиацци убьет ее.

Вокруг поднимались сухие стены ствола Великого Тиса. Они были изборождены трещинами, слоились и при этом были яростно живыми.

Ренн заерзала, чтобы расслабить затекшие ноги. Под ней захрустели шарики совиного помета и кости. Какие-то кости были крупные, какие-то – тонкие и ломкие, как иней. Она подумала, что лежит на останках тысячи зим.

Далеко, на недосягаемой высоте, медленно бледнел клочок неба. Из серого он стал красным, замерцала последняя звезда. Ренн выгнула шею, чтобы разглядеть звезду, и почувствовала, как по ее колену быстро спустился паук. Она хотела, чтобы он вернулся. Ей не хотелось оставаться в полном одиночестве.

Ренн тосковала по своему луку. Они столько лет были неразлучны, и он, как преданный молчаливый друг, никогда ее не подводил. В ее голове снова прозвучал тот жуткий треск.

Теперь у нее ничего не было. Ни ножа, ни топора, ни рожка со снадобьями. Ни свистка, чтобы позвать Волка, ничего, чтобы призвать воронов. Она умрет в одиночестве. Неотомщенная.

Ренн с трудом облокотилась на стену тиса, и что-то врезалось ей в запястье. Это был браслет-амулет.

«Ну хоть он остался с мной», – подумала она.