Клятва

— Извини, что? — Я постаралась скорее избавиться от мыслей о Максе. Пора было прекращать о нем думать. Ему нельзя доверять. Нельзя подвергать себя такой опасности.

— Тебя кто-то спрашивает, — сказал он с раздражением, вынужденный повторять свои слова дважды. В руках у него были подносы с едой. — Он ждет тебя у задней двери. И поторопись. Сейчас не перерыв.

В животе скрутился комок. Ведь Макс не пришел бы сюда?

Но я не могла представить себе никого другого. Ни Бруклин, ни Арон не станут дожидаться меня у задней двери. Оба пользовались главным входом и вели себя так, словно это был их ресторан. Моя мать обычно усаживала их за столик и, пока они меня ждали, приносила что-нибудь поесть.

Надо было решать, идти ли мне узнавать, кто меня спрашивает, или нет, но за мной пристально наблюдал отец, и выбора не оставалось. Если это Макс, я собиралась его выпроводить. Дать ему понять, что он не должен возвращаться.

Я выскользнула в кухню. Ее знакомые запахи не уменьшили мою тревогу.

Задняя дверь оказалась закрыта: отец поступил довольно грубо, захлопнув ее перед человеком, ожидавшим в переулке. Вероятно, это был урок тому, кто посмел спрашивать меня во время рабочей смены.

Глубоко вздохнув, я взялась за ручку. Не знаю, была ли я готова увидеть его вновь?

Я открыла дверь.

И поразилась до глубины души.

Прямо на меня смотрел друг Макса, гигант Клод.

Точнее, смотрел он на меня сверху вниз. Испугавшись, я попятилась и едва не упала. Сердце колотилось так, что едва не выскакивало из груди.

Взяв себя в руки, я постаралась сделать вид, что ничего не произошло, хотя всё же огляделась, чтобы проверить, не заметил ли кто-нибудь мою неловкость.

На меня смотрели все, кто был в тот момент в кухне, включая мать, которая, раскрыв от удивления рот, вытирала руки о фартук.

Я повернулась к Клоду, заставив себя посмотреть в его ярко-зеленые глаза и хотя бы притвориться, что не боюсь встретиться с ним взглядом.

— Я могу вам чем-то помочь? — спросила я.

Мой голос дрожал так, что разобрать слова было почти невозможно.

— Мне сказали, что это твое. — И он протянул мне сумку. В его огромной руке она казалась маленькой, почти игрушечной. — Макс просил вернуть ее тебе. — Его голос прогремел на всю кухню, словно ему было тесно в столь маленьком пространстве. Другие звуки стихли, и даже не оборачиваясь, я понимала, что все сейчас смотрят на меня.

Я взяла сумку, стараясь, чтобы рука не дрожала.

— Спасибо.

Ничего не ответив, он развернулся и пошел прочь. Я бы не удивилась, если б под его ногами дрожала земля, но, конечно, ничего подобного не случилось.

Это был просто человек. Очень большой человек.

Я смотрела, как он уходит, не готовая встретиться с любопытными взглядами служащих. Или моей матери.

Кроме того, я пыталась разобраться в своих чувствах, испытывая огорчение, что ко мне пришел Клод, а не Макс, и смущаясь из-за подобных мыслей.

Я постаралась втолковать себе: хорошо, что приходил не Макс. Он наверняка понимал это, иначе не послал бы вместо себя Клода.

Но лучше мне от этих мыслей не стало.

Вечером, уже в комнате, я открыла сумку. Анджелине было пора спать, но, как это часто случалось, она еще бодрствовала, надеясь, что я ей почитаю.

— Только если ты будешь лежать тихо. Не хочу, чтобы меня обвинили, будто я мешаю тебе заснуть, — прошептала я, зная, что мать разделит нас, если узнает, как часто я читаю сестре. — И не жалуйся, если потом у тебя будут кошмары, — предупредила я, вытаскивая учебник истории.

Анджелина, чьи голубые глаза были полны уверенности, кивнула.

Я улыбнулась, заметив на ее лице нетерпение.

— Ложись. И хотя бы постарайся заснуть, — сказала я и начала объяснять то, что мы проходили в школе, как это делали наши учителя. — Революция Правителей — это краткий период истории Лудании, когда монархию свергли, и мы управляли государством сами, при помощи избранных лидеров. — Сейчас я читала главу из учебника, написанного на паршоне. — Такую идеалистическую концепцию широко поддержали массы, восставшие против королевы Эйвонли и остальной семьи Ди Хейс. Это было время насилия, и королевской семье приходилось скрываться, поскольку за ее членами охотились, арестовывали и убивали на площадях, удовлетворяя народную жажду крови.

Я взглянула на Анджелину. Я бы не стала рассказывать четырехлетней девочке такие истории, если б она уже их не знала. Мы на них выросли, слыша эти рассказы с раннего детства. Революционеры в истории нашей страны бывали не раз, а потому нам следовало понимать: наше выживание зависит от наличия на троне королевы.

Придвинувшись к Анджелине, я поежилась, представив, каково было тогдашней знати, которой приходилось прятаться или погибать от рук своего народа, собственных подданных. Низложенные аристократы, горевшие на кострах, повешенные или обезглавленные.