Кинотеатр повторного фильма

Так они и решили. Почему-то мужской стриптиз меня всегда ужасно смешил. Может быть, в этом проявляется мой мужской шовинизм, не знаю. А уж в самом начале девяностых, когда я впервые посмотрел «Рыбку по имени Ванда», это еще и казалось ужасно оригинальным. Пройдет еще несколько лет, и на экраны с огромным успехом выйдет другая английская комедия – про безработных английских горняков, которые от безнадеги организовали группу мужского стриптиза. Она называлась Full Monty, что на русский переводится, примерно как «Полный голяк». Второе слово этого названия напоминает о великой комической группе «Монти Пайтон», одним из основателей которой был сам Джон Клиз.

В 1983 году он встретился на каком-то южнофранцузском курорте с Чарльзом Крайтоном, режиссером комедий, популярных в пятидесятые и шестидесятые годы. Крайтону было уже за семьдесят, и он давно не снимал. Тем не менее Клиз очень его ценил и хотел обменяться с ним идеями для постановки совместного фильма. Идей было две. Одна у Клиза, другая у Крайтона. И они ими обменялись. Клиз хотел снять фильм про человека, который знает очень важную информацию, но ее из него невозможно вытянуть никакими способами, потому что этот человек очень сильно заикается. А Крайтон хотел кино про человека, которого раздавили асфальтовым катком.

В итоге эти две продуктивные идеи привели к тому, что Клиз на несколько лет засел за написание сценария. Сюжет был вполне типический: ограбление банка, пропавшие бриллианты и роскошная женщина, которая с невероятной ловкостью манипулирует всеми остальными героями-мужчинами. К съемкам Клиз с Крайтоном привлекли двух американских звезд – Кевина Кляйна и Джейми Ли Кёртис, а также постоянного партнера Клиза в монти-пайтоновских скетчах Майкла Пэйлина. В роли адвоката Арчи Лича (имя не случайно, Арчибальд Лич – подлинное имя обожаемого Клизом Кэри Гранта) Клиз снялся сам.

Фильм вышел в 1988 году и сразу прогремел. В своей речи на вручении приза Британской киноакадемии за лучшую мужскую роль Клиз поблагодарил Крайтона, Кёртис, Кляйна и Пэйлина, а также Элеонору Рузвельт, Сёрена Кьеркегора, духовую секцию Лондонского симфонического оркестра, Королевское общество защиты птиц, святого Франциска Ассизского, Дайану Росс и группу Supremes, Мать Терезу, Германа Геринга, рекламный отдел Turkish Airways, Неизвестного солдата и «наконец, но, конечно, не в последнюю очередь, Господа Бога».

Выход «Рыбки Ванды» оказался связан с вполне трагическим событием. Датский отоларинголог Оле Бенсен умер от смеха прямо в кинотеатре. Один из свидетелей смерти Бенсена, его ассистент Эйнер Рандел, сообщил датскому журнала «Медицина сегодня» буквально следующее: «Я был в ужасе, когда услышал, как он смеялся. А потом он – раз – и умер». Вот ведь совсем не смешно. А смешно.

Кстати, эта печальная история очень много говорит нам о природе комического. Комическое – это почти всегда в некотором роде guilty pleasure, удовольствие с примесью чувства вины, смех, возникающий отчасти за счет персонажа, которому, по идее, должно быть очень плохо. Возможно, именно поэтому смешных комедий давно уже не снимают. Новая этика не позволяет.

Новая этика много чего не позволяет. Она, например, очень не любит, когда смеются над чьими-то физическими ограничениями. А заика Кен (продуктивная идея Клиза в исполнении Пэйлина) совершенно уморителен.

Новая этика очень трепетно относится к животным. А в этом фильме трагически гибнут одна за другой сразу три собачки. Гибнут от руки любителя и защитника животных Кена. И каждая следующая собачья смерть смешнее предыдущей. А то, как идиот Отто в исполнении Кевина Кляйна поедает живых аквариумных рыбок, включая ту, в честь которой назван фильм, – это просто вообще! А при этом он еще и пытает связанного Кена при помощи чипсов, кетчупа и груши!

Ну, да ладно, бог с ней, с новой этикой. Вернемся к той сцене, в которой Клиз читает Лермонтова. Что же там происходит? Ванда и Арчи испытывают друг к другу самые пламенные чувства. Возможно, что Ванда их симулирует, но этого мы все равно так до конца и не узнаем. Несколько раз они остаются наедине друг с другом, но каждый раз случается какое-нибудь ужасное событие, которое не дает им довести эти чувства до логического завершения. Это как в «Скромном обаянии буржуазии» Бунюэля. Только там героям никак не удается пообедать.

И вот наши герои одни в роскошном лофте приятеля Арчи, который куда-то уехал. Сейчас это наконец должно произойти. Но вот беда. Ванда – американка. А как мы с вами знаем, все американки фригидны. Обычно их могут возбудить только деньги. Впрочем, Ванда еще возбуждается, когда ее сексуальный партнер говорит что-нибудь на иностранном языке. Поэтому она просит Арчи говорить что-нибудь по-итальянски, пока он раздевается. Арчи начинает с итальянского, а потом переходит на русский, потому что русский круче, в чем мы не можем с ним не согласиться.

И вот он, раздеваясь, начинает читать «Молитву» Лермонтова: