Килл крик

Час спустя отец был покрыт смесью пота и бетонной пыли и близок к бешенству. Он швырнул кувалду на землю, пробормотал под нос несколько отборных ругательств, затем окинул двор взглядом и приметил кусок земли в дальнем конце, у забора. Розовые кусты были без труда высажены на новом месте. Вернувшись домой, мать обнаружила приятный сюрприз, улыбнулась вымученной улыбкой, и на несколько мгновений в мире воцарились покой и благополучие. Но Сэма и отца еще долго мучило ощущение поражения, осознание того, что они вступили в битву с бетонной плитой и проиграли.

Сейчас Сэма одолевало то же самое чувство – оно поднималось из глубины горла горьким привкусом желчи. Сэм сумел вытащить из стены еще четыре кирпича, но остальные держались на месте со сверхъестественным упорством. Дыры в пять кирпичей почти хватало, чтобы Сэм мог протиснуть голову и плечи. При желании он мог бы просунуть в комнату руку, но этого делать он не хотел: боялся, что с другой стороны его кто-то схватит. Поэтому Сэм лишь вглядывался в сумрачную спальню третьего этажа, надеясь увидеть хоть что-то. Какую-то подсказку. Мелочь, которая позволит расставить все прочие невероятные события по местам, придаст смысл их загадочному приключению.

Кроме ветхого, заброшенного инвалидного кресла в комнате не было ничего.

Исходящий из дома шепот замолк несколько минут назад, оставив Сэма и Себастьяна в тишине, которая неведомо почему тревожила их еще сильнее.

Себастьян стоял у начала лестницы, у окошка, глядящего на задний двор. Дождь стучал в стекло, словно ребенок, просящийся внутрь.

– Тихо стало, – сказал Себастьян.

– Я заметил, – отозвался Сэм. – Что бы дом ни говорил нам, сейчас он молчит.

Себастьян покачал головой:

– Я не об этом. Я хотел сказать, что тут слишком тихо. Совсем никаких звуков. Даже остальных не слышно.

Сэм напряг слух. Он уловил лишь стук дождя – по окну, по крыше – и редкие раскаты грома. Если не считать этого, в доме царила полная тишина. Ни шума шагов. Ни приглушенных голосов. Ни щелчков закрывающихся дверей.

– Вы правы. Как будто они исчезли.

Не выпуская из руки кувалду, Сэм спустился по ступенькам и позвал:

– Уэйнрайт! Дэниел! Мор!

Имена пронеслись по коридору и скрылись в глубинах дома, даже эха не было. Никто не ответил.

– Может, они вышли наружу покурить, – предположил Сэм.

Себастьян покачал головой, не переставая глядеть в окно. Лицо его избороздили отражения стекающих по стеклу капель.

– Они ведь не пенсионеры. Не стали бы точить лясы на крыльце, вместо того чтобы помогать вам здесь. – Он вздохнул и взглянул на часы: – К тому же их нет уже очень давно.

Себастьян был прав. Прошло полчаса с тех пор, как Мор отправилась искать остальных, и больше двух часов с тех пор, как они в последний раз видели Дэниела. Как так получилось? День пролетел незаметно, его поглотило сражение с кирпичной стеной.

– Давайте я схожу поищу их? – предложил Себастьян.

– Нет, – отрезал Сэм, сам удивившись суровости своего тона.

«В этом и была наша ошибка, – подумал он. – Дом разделил нас, а мы даже не заметили».

Себастьян пошел по коридору. Сэм уже хотел окликнуть его, но замер, услышав тяжелые шаги. Себастьян застыл на месте, едва миновав первые двери спален.

– А вот и они, – сказал старик.

Грузный темный силуэт возник на ступенях лестницы. Фигура, в которой смутно угадывались очертания человека, секунду была неподвижна, словно тень горы, лишь плечи вздымались и опадали с каждым глубоким вздохом. А потом человек медленно вышел на свет.

Первой мыслью Сэма было, что Дэниел порезался. Но крови было слишком много. Капли усеивали его лицо – уже засохшие, побуревшие. Рубашка поло промокла насквозь и влажно поблескивала в скудном свете. Зачесанные назад волосы слиплись; сначала Сэм подумал, что от воды или от пота, но потом понял, что от сгустков крови. Это был не тот Дэниел, которого они знали, не тот человек, что застенчиво натягивал край рубашки, пытаясь спрятать выпирающий живот.

Этот Дэниел, похоже, вообще не осознавал, что покрыт кровью, что ею запачканы его руки, что кровь алыми слезами капает с его пальцев. Сэм скользнул взглядом по красным полосам на предплечье Дэниела – вниз, к ладони и зажатому в ней плотницкому топору-молотку. На одном конце была плоская головка молотка, на другом – лезвие. Багровое, липко-блестящее, оно было усеяно белыми клочками чего-то. Сэму показалось, что это кожа.

Себастьян шагнул навстречу Дэниелу, развел руки и широко взмахнул ими, словно пытаясь обратить всеобщее внимание на то, в какой кошмар превратился Дэниел Манниак.

– Что случилось, Дэниел? – Голос Себастьяна чуть дрожал. – Вы поранились?

Пальцы Дэниела крепче стиснули рукоять топора-молотка, и Сэма охватил ледяной ужас.

– Себастьян, не подходите!

– Но, Сэм, посмотрите на него. Что-то случилось. – Он обратился к Дэниелу: – Где Мор и Уэйнрайт? Они ранены? Это сделал дом? – Себастьян сделал еще один шаг вперед, и тут его взгляд, как раньше взгляд Сэма, упал на окровавленный топор-молоток. – Что это? – спросил Себастьян, начиная осознавать суть происходящего. – Дэниел, что вы наделали?