Хризантема с шипами

Коляска неторопливо катила по булыжной дороге, проложенной еще лидийскими завоевателями, погромыхивала колесами, пружинила рессорами на поворотах и тихо поскрипывала, силясь скрыть неровность пути. Но я не обращала внимания на тряску. Разговор с Берти разбередил незажившие раны, и я не замечала ни узких улочек Уинтшира, ни сидящего рядом Саймона, ни мелькающих фонарей, ни светящихся окон домов. Все это оставалось позади размытым фоном, чем-то вроде вечерней прохлады, которую ты, вроде, ощущаешь, но привычно не обращаешь внимания.

«Успокойся, Сэнди, – стиснув руки, твердила самой себе. – Хватит жить прошлым. Не позволяй Альберту лишать тебя будущего. Посмотри, как много ты успела сделать всего за несколько недель. Открыла Модный дом, дала работу нуждающимся в ней женщинам, возможность жительницам графства носить красивую одежду. Разве это не чудо?»

Да, это действительно было чудом. А ведь всего чуть больше месяца назад тетя Мейбл предрекала мне быстрый и бесславный конец. «Хорошо, что твоей матушки нет на этом свете, Алекс, и она не видит, до чего ты докатилась!» – заявила тетушка во время нашей последней встречи. Я тогда зашла попрощаться перед отъездом, а тетя Мейбл даже на порог меня не пустила. «Я слишком дорожу своей репутацией и не могу общаться с разведенной женщиной, – сказала она. – Вот увидишь, не пройдет и полгода, как ты окажешься на самом дне. И всех, кто отважится тебе помочь, за собой утянешь». Что ж, я не стала унижаться. Молча развернулась и ушла, пообещав себе, что ни за что не сдамся, и обязательно останусь на плаву.

И что? Получается, я сдержала слово? Точно, сдержала! Не сдалась, не опустила руки, не скатилась на дно. И никакому Берти не удастся испортить первый радостный день моей новой жизни.

– Саймон, а когда у нас Летний бал?

Я посмотрела на охранника, а тот чуть ослабил вожжи и повернулся ко мне.

– Через неделю, – ответил Саймон.

– И где он обычно проходит?

– Так в Охотничьем зале. Это в старом здании собраний. Когда-то в нем сходились отряды для Черной охоты, а после нее там же праздновали очередную победу.

– Над кем?

– Как над кем? Над гверхами.

Саймон усмехнулся, а я смотрела на него и не могла понять, насколько он серьезен. Ветер ерошил короткие волосы охранника, грубоватое лицо казалось непроницаемым, а в уголках губ затаилась усмешка.

– Это такие местные легенды?

– Ну, для кого легенды, а для кого и не очень, – хмыкнул Саймон и замолчал.

Коляска свернула на Кленовую улицу, мимо промелькнули пышные кусты роз, оставив в воздухе шлейф тонкого аромата, а спустя пару минут по обеим сторонам дороги потянулись старые клены. Пышные, с острыми темно-красными, в отличие от привычных, листьями, и удивительно ровными стволами.

Я помолчала немного, но не выдержала и спросила:

– А кто они, эти гверхи? Ты их видел?

– Их никто не видит, миледи, потому они и гверхи, – неохотно ответил Саймон и причмокнул, погоняя лошадей. – Чего плететесь, бедовые? Пошли! – выкрикнул он, и коляска, загрохотав, понеслась быстрее.

Кленовая улица закончилась, мы свернули на Каштановую, и вскоре впереди показались массивные кованые ворота Горленда.

– Коли хотите про гверхов узнать, так вы у милорда спросите, миледи. Уж он лучше всех про них рассказать может, – помогая мне выйти, посоветовал Саймон.

«Ну да, как же! Спросишь у него», – беззвучно фыркнула я, но вслух ничего не сказала и вошла в дом, где тут же наткнулась на графа.

Уинтшир, прихрамывая, расхаживал по холлу и выглядел еще более мрачным, чем обычно.

– Где вас грасс носит? – увидев меня, рыкнул он и остановился. – Вы на часы смотрели?

В синих глазах металось холодное пламя.

– А в чем проблема? Не можете уснуть в одиночестве? – съязвила в ответ.

– Для того чтобы уснуть, ваша компания мне ни к чему, – заявил граф. – А вот ужинать в пустой столовой – увольте. Вы моя жена, и должны соблюдать правила Горленда.

– Вы хотите, чтобы я ужинала вместе с вами? С каких это пор?

Я едва не споткнулась от удивления, но в последний момент устояла.

– Такова традиция Уинтширов, – отрезал граф. – Семья должна собираться за столом.

– А мы семья?

– Вам напомнить брачные обеты?

– Я их не давала.

– Не обольщайтесь. Каждый из них подтвержден и принят магией рода.

Граф посмотрел на свои четки и небрежно сунул их в карман.

– Так что извольте переодеться и спуститься к ужину, – договорил Уинтшир уже более ровным тоном.

Видимо, сумел взять себя в руки. Кстати, меня всегда поражало это его умение скрывать эмоции. Казалось, всего какая-то секунда – и вот он уже абсолютно спокоен, а его глаза словно закрыты непроницаемой зеркальной пеленой. И разглядеть в них что-либо попросту невозможно.

– Что-то раньше вы не торопились придерживаться традиций, и трапезничали в одиночестве.