Хороший сын

В этих лабиринтах хранились старые документы различных муниципальных служб, больниц и полицейских участков. Вместе с другими товарищами по дилдо-столу нас с Ленноксом регулярно отправляли на несколько дней или даже недель на этот бывший хлебозавод, чтобы мы подготовили весь архив к переезду, обычно под руководством Йохана Штрауса, который, если мы ко времени отъезда успевали потеряться, забирался в лабиринт и кричал: мальчики, уезжаем! – и этот его вопль подхватывали остальные, пока от него не начинало ходить ходуном все здание, после чего нам с Ленноксом удавалось вычислить, где располагался первоначальный источник звука. Однако этот хор никогда не был по-настоящему многоголосым, не так уж много людей там разгуливало. Бродя по этажам, мы с Ленноксом периодически натыкались на тени в рабочих халатах, это все как на подбор были старые мужчины с зачесанными назад седыми волосами и в очках в тяжелой оправе, все они делали что-то непонятное с архивами, а впрочем, кто знает, может, они застряли здесь еще с того времени, когда в этом здании находилось массовое производство хлеба насущного. Леннокс подначивал меня как-нибудь до такого человека дотронуться, чтобы наверняка понять, что это не привидения, и, договорившись о надлежащем вознаграждении, я решил в следующий раз, когда такой призрак вырастет перед нами из темноты, внезапно отклониться от траектории и столкнуться с ним. Прошло несколько дней, прежде чем я набрался смелости. У меня получилось коснуться его плечом. Он сделал шаг в сторону, пробормотал, что мне следует лучше смотреть, куда я иду, и продолжил путь, так и не встретившись со мной глазами. Сейчас я уже не помню, на что мы с Ленноксом договаривались, может, он потом всю неделю покупал мне миндальные коржики, за которыми мы ходили в обеденный перерыв в кондитерскую на Йоденбрейстрат.

В один из наших походов по заводу, куда мы отправлялись в перерывах или даже в рабочее время, мы обнаружили в глубине второго этажа в боковой части здания (если принять в качестве допущения, что мы хоть как-то в нем ориентировались) помещение с длинным столом, освещенным тремя лампами с абажурами из зеленого стекла, закрепленными на одинаковом расстоянии друг от друга на горизонтальной медной штанге, подобно тому как в традиционных голландских «коричневых кафе» расположены светильники над бильярдом. В свете этих ламп передвигались трое-четверо мужчин. Они совершали какие-то медленные движения, время от времени один из них отходил на шаг назад, чтобы затем опять вернуться к столу и наклониться над ним. На секунду мне показалось, что они и впрямь играют в бильярд, но столешница была занята бумагами, папками и каким-то странным объектом, больше всего похожим на распотрошенную коробку. По задней стене помещения шли стеллажи с архивными коробками, папками-регистраторами, стопками бумаги и еще такими же странными коробкообразными объектами, как на столе. Я посмотрел на Леннокса, подняв брови, он в ответ осторожно пожал плечами, как будто слишком энергичное движение могло бы спугнуть мужчин за столом.

Эти мужчины были старые, как минимум такие же старые, как материализовавшиеся привидения, которых мы нет-нет да и встречали в заводских закоулках, только эти были не в халатах, а в свитерах или вязаных жилетах и кожаных ботинках, издававших скрип каждый раз, когда кто-то отходил от стола или возвращался к нему. До этого мы никогда не видели ни этих людей, ни этого помещения, но знали, что находимся в секторе полицейских архивов, может, это было как-то связано. Один из мужчин открутил крышку термоса и налил три стаканчика кофе – запах долетел до нас, и взгляды находящихся с нами в одном помещении тоже, как будто запах вел их за собой, во всяком случае, они все повернули голову к нам и стали молча нас рассматривать. Единственное, что в этот момент двигалось, был пар от кофе: он кольцами поднимался над стаканчиками в свете бильярдных ламп.

Один из мужчин повернулся к столу, взял стаканчик и опять устремил свой взгляд на нас. Вам что, делать нечего? – спросил он. Мы посмотрели на него в ответ, но ничего не сказали, и тут я услышал вдалеке: мальчики, уезжаем, – и по звучанию этих слов становилось понятно, что до того, как я сейчас услышал этот крик в первый раз, он уже точно раза три-четыре успел огласить заводские стены. Мы ретировались, отправились на поиски Йохана и через четверть часа, когда уже ехали по унылой и серой предвечерней Вибаустрат, Леннокс спросил: а те дедки под лампами за столом, кто это?