Хороший сын

В те годы Амстердамский городской архив располагался еще на Амстелдейк, в кирпичном здании девятнадцатого века, служившем ранее ратушей присоединенного к городу муниципалитета, здание было квадратным в основании, в стиле неоренессанс, с нарядной белой колокольней по центру крыши. По бокам от него за прошедшие несколько десятилетий были построены дополнительные помещения для неуклонно растущей массы архивных документов. Вокруг этих зданий строились новые запасники, и именно этому проекту мы, пацаны с дилдо-стола, были обязаны своим временным трудоустройством. Из большого количества молодых безработных, которых общество при помощи пособий оберегало от бомжевания и голодной смерти, примерно каждый месяц отбирались кандидаты, чьей задачей было всячески способствовать передислокации документов, вызванной строительством все большего числа огромных складов для набиравшей объем лавины бумаг, столь обязательных к сохранению для потомства. Эти временные рабочие места оплачивало правительство; приобретенный нами за год работы по контракту опыт должен был способствовать тому, что мы почувствуем прилив сил и мотивацию, чтобы самостоятельно отправиться на поиски и монетизировать приобретенные навыки на рынке труда.

Теперь, когда благодаря строительству новых запасников освобождалось место в здании на Амстелдейк, появилась возможность перевезти в главное здание те архивы, которые за десятки лет накопились в разных, больших и маленьких, складских помещениях по всему городу. Многое из этого нужно было заново инвентаризировать, рассортировать и упаковать. Но сначала документы нужно было перевезти. Это были лучшие дни того года: когда меня с еще каким-нибудь трудоустроенным (предпочтительно Ленноксом) и архивариусом отправляли на микроавтобусе забрать где-то в городе старый архив. Архивариусов для этого дела было несколько, но обычно мы сопровождали человека по имени Йохан Янсен, которого мы с Ленноксом прозвали Йоханом Штраусом за то, что он всегда так по-страусиному серьезно и быстро вышагивал. Направлялся ли он в запасники, чтобы поставить на место документы, которые посетители брали в читальном зале, спешил ли во время перерыва за второй чашкой кофе, он всегда чеканил шаг по направлению к цели, как пьяница, который издалека заметил, что в рюмочной уже опускают ставни. Нам виделся небольшой триумф и, возможно, даже доказательство нашего превосходства в том, что наши коллеги по дилдо-столу, никогда не изучавшие историю музыки, тут же переняли придуманное нами прозвище.

Йохану Штраусу было лет тридцать, и нам, двадцатилетним, он казался почти что старым. Он не был похож на обычного архивариуса, длинные черные волосы, усы и борода делали его скорее похожим на скульптора или даже поэта. Но обычных архивариусов в архиве практически и не было: во время одной из поездок Йохан объяснил нам, что все слушатели Высших курсов архивариусов, которые были не такие, как все, хоть в выборе одежды, хоть в политических взглядах, хоть в сексуальных предпочтениях, устраивались в Амстердам, так что обычные, ничем не примечательные архивариусы доставались остальным городам страны.