Холод и яд

Варя почувствовала, что всё не так. Она долго-долго, почти два часа, репетировала этот диалог с папой, но все мысли и красивые фразы, выставляющие её едва ли не героиней, стоически выносящей все невзгоды и терпеливо ждущей угрозы жизни, чтобы прибегнуть к родительской помощи, вдребезги разбивались о похожий на скалы отцовский взгляд. Варя говорила путано, сбивчиво, дыша невпопад и нервно хихикая. И мяла-мяла-мяла несчастного плюшевого пса, страдальчески смотревшего на неё черными глазками-бусинками.

– Ну, вот так, как-то, – подбрасывая на ладошках лапы пса, на последнем издыхании пискнула Варя и завершила невесёлый рассказ о двух сумасшедших днях.

– Птица-Говорун умом и сообразительностью точно не отличается, – саркастично прохрипел папа.

Внутри всё сжалось и задребезжало тонкой гитарной струной. Смотреть на папу было тяжело и страшно, но нужно. Ведь как иначе понять степень неприятностей. Казалось, на папино лицо легла тень. И дело было не во мраке за окном, не в погасшем компьютере и даже не в жутко колыхавшейся от непонятно откуда взявшегося сквозняка шторе.

– Вляпались мы, да?

Собственный голос звучал по-детски жалобно и невинно. Хотелось, чтобы папа смотрел не в погасший монитор компьютера, хмуря тёмные густые брови, а посмотрел на неё улыбнулся и небрежно махнул рукой. «Где наркотики, а где небрежно!» – одёрнула себя Варя. Папа многозначительно крякнул, его большой палец скользнул по подбородку – верная примета, что папа будет думать. Долго, много, сосредоточенно. Крепче сжав руки на мягком пузе игрушки, Варя уткнулась в его голову носом, стараясь не дышать и не напоминать о своём существовании.

Компьютер вдруг блямкнул, уведомляя о сообщении. Варя вздрогнула, а вот папа не шелохнулся, хотя обычно ставил работу на первое место. Сидели в тишине и почти не шевелясь. Варя перебирала короткую шёрстку Пса; папа внимательно смотрел на мигающий сообщением монитор.

А потом вдруг его рука всколыхнула воздух над Вариной головой. Внутри всё сжалось и тут же взорвалось. Варя испуганно подпрыгнула и вытаращилась на папу. Он по-доброму усмехался, но в глазах его отчётливо читалась печаль.

– Варя, – несмотря на шёпот, имя прозвучало раскатом грома в гробовой тишине комнаты. – Вы, похоже, не просто вляпались… Вы… Вы ввязались по самое не хочу в какую-то… – папа многозначительно мотнул головой: – Закрой уши!

– Па-па-а… – хихикнула Варя, стряхивая напряжение. – Чего я там не слышала!

– Такого – не слышала, – выдохнул папа, протерев ладонью лицо. Мрачно усмехнулся: – Ладно, проехали. Лучше рассказывай, где ещё успели набедокурить.

– Да я…

Папа смерил Варю многозначительным взглядом, тяжело вдавливая в диван. Оправдание оборвалось на полуслове. Шмыгнув носом, Варя стыдливо насупилась и поковыряла подсохшие корочки царапин на ладони. Видимо, нужно было рассказать папе всё. Не только про полицию, наркотики и наркомана, но и про банды, и про дерущихся парней, и про версию с Ильёй, провалившуюся с таким оглушительным треском.

Пришлось начинать с самого начала, отгоняя кружившую назойливой мушкой мысль о предательстве парней. Фил позлится-позлится да перестанет: он вообще-то затихает так же тихо, как вспыхивает. А Артём… Какая ему будет разница, если его освободят? Тем более, заметила про себя Варя, они всё-таки покончили с бандами. Значит, это и тайной быть перестало.

– Только Артём не мог, – вставила Варя, закончив объективную часть повествования.

– Ты так говоришь, как будто с ним круглосуточно находишься, – папин голос энтузиазмом не лучился и заставлял Варю нервно ёрзать.

– Ну па-а… – наморщилась Варя. – Ты же знаешь Тёмку. Он же почти на руках у тебя рос. Ты ж ему как отец! Ну, помнишь, тебя крёстным хотели сделать, а ты оказался некрещёным?

На папиных губах на мгновение мелькнула печальная ностальгическая усмешка. А потом он наконец-то повернулся к Варе и многозначительно приподнял брови:

– Я-то помню, а вот ты откуда помнишь? Ты ещё пешком под стол ходила. Тебе года четыре было.

– Мама рассказывала, – протянула Варя.

– Ма-ма… Тогда понятно. – Папа потёр подбородок. – Но уверенным до конца в чём-то не может быть никто.

– Тёма не мог, – упрямо буркнула Варя, закусив губу. – Его подставили. Теперь я точно… Это полиция.

– Ты по наркотикам в твоей сумке так решила? – глухо рыкнул папа. – Не, ты, конечно, молодец, что додумалась их уничтожить, но… Варя, какого чёрта ты мне не сказала? Какого чёрта?..

– Я сама хотела…

– Что: сама? А ты подумала, как бледно выглядел бы я, когда за мной пришли? Или если бы, чёрт возьми, это всплыло где-нибудь в СМИ?

– Я… – Варя закусила губу: оправдания своей твердолобой самоуверенности не находились.

– Доигралась во взрослую? Тебя чуть не угробили! – голос папы звучал громче и громче, и с каждым его восклицанием плакать хотелось всё сильнее. – Варя… Понимаешь ли, есть такие обстоятельства, когда надо отступать. Потому что соперник сильнее тебя в тридцать раз!