Холод и яд

Как они дошли до камеры, Артём не успел осознать. Какие-то коридоры, лица, одинаковые формы, бряцанье ключей – всё это сливалось в сознании и билось где-то в районе виска. А в голове по кругу запускались одни и те же тяжёлые мысли: «Это какие-то грязные игры, не Илюхины, факт. Илья бы так не замутил. Он напрямую мстить бы стал. Шаховскому, а не отцу. Блин, вот бы Варька к Олегу Николаевичу обратилась… Он бы помог… Он же приехал тогда. Почему всё-таки ему не сказала? Плевать на банду, пусть орёт и ругает. Но он сможет разобраться. Может, она ему сказала?»

Бронированная дверь с небольшим окошком вверху открылась. Стажёр щёлкнул ключиком в замке наручников, впихнул в руки Артёму матрац с подушкой и простынёй, а потом втолкнул в полумрачное помещение, торопливо запирая дверь. Артём швырнул матрац на верхнюю койку, сам уселся на край нижней.

Голова раскалывалась, а запястья горели красным.

Глава 7

Варя резко распахнула глаза, жадно хватая ртом воздух. В глаза бил свет из дома напротив. Значит, уже не ночь. Растирая одной рукой глаз, другой Варя принялась лихорадочно нашаривать на прикроватной тумбе над головой телефон. Она успела обнаружить пять ручек, два незавершённых ежедневника, опрокинуть батарею помад, вспомнить обещание самой себе прибраться, когда наконец-то в ладони оказался смартфон. Варя сощурилась от резанувшего глаза голубоватого света экрана. На часах было 6:45. Она, как обычно, проснулась за пятнадцать минут до будильника. Пожала плечами.

Уснуть всё равно бы не получилось: она и так всю ночь толком не спала. Ей виделись кошмары. То они с Филом и Артёмом бежали от погони и срывались в обрыв. То они с Филом дрались попадавшейся под ноги арматурой, как в кино. То им в спину стреляли пули. А последний сон остался в Варе взволнованным жаром и дрожью в конечностях. Казалось, Фил не во сне целовал её в шею, не во сне его горячие руки скользили под любимой рубашкой – наяву.

«Жесть…» – Варя мотнула головой, отгоняя наваждение, и зашла в соцсети. За ночь её никто не потерял, лотерею на беспроводные наушники она проиграла, беседа класса по-прежнему горела 3К+ сообщениями. Варя быстро пролистала её, наискосок выхватывая реплики. Однотипные. Обычно беседа пестрела просьбами помочь с домашней работой. Вчера о заданиях не думал почти никто: все обсуждали Артёма. Варя поморщилась и утомлённо села на кровати, откидывая одеяло:

– А я так надеялась, что это был сон!

Подсветила себе дорогу до выключателя телефонным экраном, пару раз едва не навернувшись на хаотично рассевшихся на полу игрушках. Хлопнула по выключателю. Желтоватый свет выжег тревожные остатки ночных кошмаров и успокоил грохочущее в грудную клетку сердце. Варя крутанулась по комнате в поисках домашних розовых шорт. Мимоходом запнула плюшевые игрушки и рюкзаки в разные стороны, подхватила с книжной полки расчёску. Шорты обнаружились на рабочем кресле под школьным рюкзаком. «Нет, надо всё-таки навести порядок», – взяв в зубы расчёску, Варя оделась и замерла перед зеркалом.

Новое чувство накрыло её. Девушка в зеркале была чрезвычайно хорошенькой. И прыщик на виске – соринка, и глаза у неё, оказывается, ничуть не хуже Машкиных зелёных или Филовских голубых, и длинные волосы красиво струятся по груди, и фигура у неё на редкость хрупкая и изящная, и грудь не маленькая, а гармонично смотрящаяся. «Обалдеть, – вскинула бровь Варя и на всякий случай смахнула тонкий слой пыли с зеркала. Нет, отражение было по-прежнему красивым. – А что мне никто не говорил, что я такая красивая, а?»

И даже припухшие от вчерашних слёз веки не портили общей картины.

Утро заиграло по-новому. Оно сверкало золотом ещё не взошедшего солнца и пронзало лучами тепла. Варя напевала под нос песни о любви, пока умывалась и готовила завтрак. Когда допивала сладкий кофе с молоком, в кухню вошёл папа и многозначительно вскинул бровь:

– Доброе утро. Что случилось?

– Доброе, – искренне улыбнулась Варя, мимоходом целуя папу в щёку, – ничего. Я просто такая у вас красивая.

Вслед донёсся лишь тихий шокированно-недоумённый выразительный комментарий папы, поднимающий настроение ещё больше. Варя не понимала, отчего вдруг ей так хорошо и легко на душе. Но это определённо нравилось. Школьное платье не казалось неуклюжим и мрачным, коса не выглядела заурядной и тяжёлой, а красить глаза было легко, непринуждённо. Утро прошло играючи. Душа пела, предрекая самый счастливый день.

Варя накрасила тёмно-малиновым блеском губы и, склонив голову к плечу, мило улыбнулась папе. Он стоял, привалившись плечом к кухонной арке, потягивал кофе из чёрной кружки с лаконичной белой надписью «BOSS» и в каком-то напряжённом недоумении следил за дочерью.

– Красавица, скажи? – рассмеялась Варя не то своему отражению, не то папе.

– Разумеется. Вся в меня, – хохотнул папа, обнимая её со спины и ласково чмокая в щёку. – Ну и в маму чуть-чуть. Давно ты такого не говорила. Мама в курсе?

– Естественно! И фотоотчёт ей предоставлен!