Холод и яд

– Эм-м… Н-ну… Не. Я не могу. – Выдохнула твёрже, хотя от этого не полегчало: – Нет.

– Ну Ва-арь, – Фил утомлённо ссутулился, – ну что тебе стоит прой… – шикнул, как будто ошпарился, затараторил, очевидно, старательно подбирая ругательству синоним: – Про… Про-про-прогулять школу.

– Ничего, – Варя обхватила лямку своего рюкзака, невзначай коснувшись обнажённого запястья Фила, – кроме репутации. Это самое важное, Фил. Для меня. Отдай. – Нерезко, но настойчиво рванула сумку на себя. Фил недовольно насупился, и Варя умилительно улыбнулась: – А вот насчёт кино или кафе – я не против. После школы.

На её слова Фил с едкой усмешкой кивнул и, так и не отпустив Варин рюкзак, решительно направился в сторону школы. Варе ничего не оставалось, как поторопиться за ним, вновь заводя диалог о ерунде.

Школьный день закружил ураганом, и Варя из последних сил умудрялась балансировать на хрупкой грани сознания и учёбы. В голове всё мешалось, нити мыслей путались и превращались в замысловатые узелки. То вдруг мысли об Артёме оказались разбиты нехорошим воспоминанием о недоделанной физике, после чего пришлось поторговаться с Виктором за домашку. То вдруг в конце самостоятельной по алгебре выстрелило воспоминание об Илье. Последнее задание сразу стало неважным, и всё красноречие устремилось на выпрашивание профиля Ильи Муромцева. Фил брыкался, рычал, отговаривал Варю от невероятно безумной и, с его точки зрения, бесполезной идеи. Но в конце концов просел и покорно скинул Варе ссылку на Муромцева.

Тетрадь для самостоятельных захлопнулась как будто сама собой. Варя озадачилась. Прикрываясь пеналом, она внимательно изучала Муромцевский профиль "ВКонтакте" и делала для себя заметки. Ничто не выдавало в нём маргинала, каким его рисовали парни. Вполне симпатичный, если не считать рыжины. Веснушчатый, с удивительно завораживающими тёмно-карими, как горький шоколад, глазами. В начале января, как и Тёме, исполнилось восемнадцать. Недавно отдыхал в Австралии, которую давно мечтал посетить. Слушал инструментал и металл. Фотографировался нечасто, но и не раз в год.

Варя поймала себя на том, что в третий раз открывает его предновогоднее фото, выставленное на стене. Он здесь совсем не удачно получился. Взъерошенный и лишённый лоска, зато с широкой улыбкой. Но весь фокус смещён на брюнетку (Варе показалось, что они однажды виделись на олимпиаде), которая не успела спрятать лицо, оказавшись в его неловких объятиях.

Илья казался здесь искренне счастливым и совершенно не похожим на главаря банды.

«А ты чего ждала? Что тут большими буквами в статусе будет написано: главарь местной недо-ОПГ?» – издевательски одёрнула саму себя. В конце концов, Илья действительно мог оказаться причастным к делу Артёма, а симпатизировать врагам – чрезвычайно вредно для дела.

Но проклятое любопытство не позволило молча написать предложение встретиться. Сперва с губ сорвался осторожный вопрос, способный обрушить бурю:

– Фил, а ты уверен, что он настолько… Омерзительный?

На удивление, Фил не вспыхнул, не дёрнулся и не заорал. Передёрнув плечами, деловито отложил в сторону телефон с игрой и рассудительно пояснил:

– Ну хочешь, я тебе расскажу, почему да? – не дожидаясь кивка Вари, продолжил, тыча пальцем в экран и увеличивая фото: – Вот эту девчонку видишь?

– Не первый раз.

– Не суть. – Фил постучал по экрану. – Вот она – моя бывшая одноклассница. Умная, почти как ты. Илья был новеньким, мы его, как водится, гнобили, – Варя вскинула бровь, готовая задать провокационный вопрос. Фил отчаянно замотал головой, и его светлые волосы платиной сверкнули под лампами: – Помолчи. Пожалуйста. Она нет. Адекватно к нему относилась, и они даже, ну, вроде как, подружились. А потом в девятом классе он ввязался в банду типа элиты. Понимаешь, в той моей школе было не так…

Фил пустился в размышления о том, что в предыдущей школе было очень много избалованных богатых детишек (и по брызжущему через край негодованию было понятно, как он им в детстве завидовал), которым было мало власти, свободы, денег и которые построили свою банду, отжимали у всех деньги, издевались. На этом моменте Варя уже не слушала – чувствовала. В металлическом голосе Фила звучала из последних сил сдерживаемая ненависть. Уголки его губ были напряжены.

Варя уловила суть: Илья предал подругу, променял её на власть. Нахмурилась: она не могла считать Илью абсолютно виноватым. Когда зверя загоняют в угол, перекрывая все пути отхода, он начинает кидаться на врага, насколько бы тот ни превосходил его силой. Казалось, у Ильи была точно такая же позиция: всеми оскорблённый, он решил не упустить шанса воцариться над теми, кто его унижал. Варя неоднократно видела такой подъём в исторических (и не очень) драмах, иногда даже восхищалась такими героями.

Но не сейчас. Сейчас она не ощутила ничего: ни возмущения, ни восхищения.