Холод и яд

Тот не злился. Иванов уселся обратно, и его крепкие пальцы угрожающе забарабанили по гладкой обложке кодекса, пробуждая какое-то животное желание спрятать голову в плечи. Артём держался. Расправив плечи, откинулся на спинку стула и равнодушно оглядел кабинет.

Стало тихо. Светлаков какое-то время скользил по Артёму внимательно-изучающим взглядом, а потом отвлёкся, словно задержанный был не более, чем мушкой, случайно влетевшей в кабинет. Его длинные пальцы скользнули по неаккуратной стопке папок. Ловко подцепив из середины одну и чудом не уронив остальные, Светлаков раскрыл её и принялся прочитывать. Перелистнув пару страниц, бросил небрежно и пафосно, как бы между делом:

– Родионов Артём Александрович… Да уж. Жалко мне тебя. Очень жалко.

– Это ещё почему? – в недоумении прикусив губу изнутри, Артём мотнул головой.

– Дурак ты, – Светлаков захлопнул папку и соскочил со стола.

Пирамида дел пошатнулась, и Иванов тихо ругнулся матом, удерживая её. Артём усмехнулся. Как-то противоестественно легко и непринуждённо было в этом кабинете. Он чувствовал себя слишком свободно для задержанного. Но при этом каждый взгляд полицейских, каждое случайное движения Артёма возвращало к простому умозаключению: «Меня хотят посадить».

Светлаков, заложив руки за спину, степенно вышагивал по кабинету. Каждый его шаг сопровождался тихим стуком низких каблуков лакированных туфель. Иногда он чему-то усмехался, от чего на Артёма опрокидывалась волна необъяснимого жара.

– И всё-таки… – наконец решился нарушить тишину, поочерёдно покосившись на полицейских. – Почему жалко? Почему дурак? Потому что меня хорошо подставили?

Ему никто не ответил.

Светлаков подошёл к зарешеченному окну, распахнул форточку, впуская в кабинет морозный зимний воздух и разбавляя неприятную духоту кабинета. Артём повернулся к нему так, чтобы боковым зрением выхватывать и телодвижения Иванова. Никто даже не шелохнулся. Светлаков, обдумывая что-то, побарабанил пальцами по подоконнику и буднично бросил, так, как будто и не было в кабинете никакого подозреваемого:

– Серый, дай сигареты!

Иванов хлопнул одним из шкафчиков стола и швырнул пачку сигарет коллеге. Светлаков легко поймал, вытащил одну и закурил в окно, поморщившись. Фыркнул:

– Я ж просил тебя брать нормальные, а не этот ширпотреб.

– На нормальные надо сначала заработать, – беззлобно проворчал Иванов.

Это всё напоминало перепалки Фила и Виктора, и Артём болезненно потёр лоб.

– Я понимаю, что меня обвиняют в наркоторговле. Но зачем? Я готов говорить.

Светлаков курил в форточку, Иванов заполнял протокол.

Артёма словно бы и не было в кабинете. И от этого становилось не по себе. Тишина и полное игнорирование его вопросов угнетали куда сильнее, чем удары по голове. Создавалась иллюзия, будто он дурак, абсолютно не понимающий ситуации.

Это было даже хуже, чем сидеть в кабинете директора, смотреть на выпотрошенный рюкзак немигающим взглядом и слушать обрывки их тихого диалога о том, как никому не нужна шумиха вокруг этого инцидента. Директриса, всегда кричавшая, что для школы люди главнее, вдруг стала переживать о своей репутации как начальника и репутации заведения вообще. И, кажется, даже готова была отчислить Родионова-наркоторговца задним числом.

Артём шумно выдохнул:

– А почему моего отца сюда не пригласили?

– А зачем? Мы ж ему сказали, какие передачки можно приносить, – хохотнув, Иванов поёрзал на стуле и что-то вложил в папку с делом. – А больше он и не нужен. Тебе уже есть восемнадцать. Всё чин по чину. Понятые – чужие учителя. Двое. На их глазах у тебя был изъят пакетик белого порошка неизвестного состава. Может, мука! А может, синтетический наркотик новый… Ты же сообщения странные в разные мессенджеры присылал.

– Что?

– Прислал, – с нажимом протянул Иванов. – Присылал-присылал, да, Сань?

– Конечно, – наконец подал голос Светлаков, смачно затягиваясь. – Мы уже даже пробили все закодированные адреса. Там нами в разное время были найдены закладки.

– Но… – Артём поморщился, лихорадочно сопоставляя фактическое задержание с правовыми нормами. – Но ведь… В общем, я сам должен был вытаскивать вещи. И… Понятые должны быть одного со мной пола!

Всё в сознании, некогда лежащее в коробочках на своих местах, вдруг оказалось перемешано. И в этом хаосе мыслей было не разобраться. Мозг как будто работать перестал.

– Какие же вы все умные стали, – Светлаков соскочил с подоконника и повернулся к Артёму спиной, но голос так и сквозил ядовитой улыбкой. – Да вот только в детали никто вникать не хочет. Происходил досмотр твоих личных вещей, а не тебя самого. Кому ты нужен.

Руки сжались в кулаки, Артём рванулся, но тут же бухнулся обратно, в бессилии запрокидывая голову и разглядывая коричневые разводы на потолке. Это здание осенью хорошо подтопило, как и все в этом районе. «Жаль, не потопило совсем, – Артём облизал пересохшие губы и с присвистыванием выдохнул. – Бред какой-то. Когда мы после обновы с Филом во сне ботов мочили – и то правдоподобней было».

– Пра-авильно, Артём, ду-умай, – протянул Светлаков и захлопнул форточку.