Холод и яд

Герои расследовали преступления, но Варины мысли были от этого далеко. Она вспоминала внимательный папин взгляд и не могла отделаться от ощущения, что ему всё известно. И он просто ждёт, когда она сама признает свою несостоятельность и доверится ему.

Глава 6

Артём всегда думал, что в фильмах про ментов – честных и не очень – всё врут. И что в кабинетах оперов не пахнет кофе, и что сигареты они не выкуривают поминутно, и что не бьют до онемения, и что уголовно-процессуальный кодекс не опускается на головы подозреваемых. Ошибался.

В кабинете пахло дешёвым кофе и перегаром: на пороге Артём столкнулся с каким-то мужиком с разбитым пропитым лицом, еле волочившим ноги то ли от травм, то ли от количества принятого на грудь. Невольно скривился: пьяниц терпеть не мог. Светлаков с Ивановным недовольно буркнули, мол, какого чёрта у них нет своего отделения, и они должны тусоваться в этом разбойном с их маргиналами. Артём осклабился, а потом его ткнули в шею, заставляя почти что ввалиться в небольшой кабинет.

Артёма усадили на потрёпанный стул почти в центре. Наручники расстегнулись и упали в ящик стола Иванова. Артём с наслаждением потёр затёкшие запястья. Наручники не то чтобы стирали их в кровь, но неприятным металлическим холодом обжигали кожу и заставляли двигаться как можно реже. Артём встряхнул руками и невольно содрогнулся от аномально кошачьих для крупной комплекции шагов Иванова за его спиной.

После драк с Ильёй под кожу въелась привычка не подпускать никого сзади, чтобы не получить предательский удар. Не в этот раз. Хотелось схватить вышагивающего за спиной человека за воротник и с силой отпихнуть. Сдержался. В отличие от Фила Артём умел выбирать соперников, и сейчас чётко осознавал, что даже попытка подняться с этой замусоленной сидушки усугубит и без того не самую приятную ситуацию.

Тихо выдохнув, Артём до хруста сцепил пальцы в замок и исподлобья резанул Светлакова, сидевшего напротив, выжидающим взглядом. «Психологически они задавить меня решили, что ли? – Артём повёл плечом и поморщился от тупой боли. – Не на того напали. Когда одиннадцать лет учишься с учителями-Церберами, ещё и не то сможешь выдержать». В попытке расслабиться и отогнать страх, которым с таким удовольствием питались полицейские, он откинулся на спинку стула и даже сумел взглянуть на Светлакова сверху вниз (благо, почти два метра роста позволяли свысока смотреть на кого угодно), с презрением и ранним торжеством. Губы Светлакова скривились в снисходительной усмешке. А потом капитан коротко кивнул.

Рука Иванова оказалась тяжёлой. Он со всего размаху опустил на затылок Артёма какую-то книжку в мягкой обложке, а в ушах загудело так, словно бы его ударили сковородой. Артём наморщился, непроизвольно вжимая голову в шею: «А я думал, так только в Варином кино бывает». Усмехнулся собственным мыслям, за что получил во второй раз, не так болезненно, но всё же неприятно ощутимо. Артём зажмурился, пытаясь прикрыть голову руками и дождаться, пока Иванов отойдёт на безопасное расстояние. Иванов ещё какое-то время пошелестел страницами кодекса, а потом перестал угрожающе дышать в затылок.

Напряжение не отпустило, но Артём равномерно выдохнул и поднял голову, встречаясь с безразличным взглядом Светлакова.

– И за какие же грехи мне таким образом мозги вправляют?

Артём выдохнул это полусвистяще, как будто бы задал вопрос себе. Но взгляд его был прикован к невозмутимому лицу Светлакова. Над головой зашелестели страницы, и Артём едва успел увернуться от очередного унизительного шлепка, недовольно морщась.

Светлаков хохотнул в сторону и махнул рукой, приглашая коллегу выйти из-за спины Артёма и, очевидно, прекратить экзекуцию. Кодекс с грохотом шлёпнулся на стол рядом с Артёмом, заставляя того невольно подпрыгнуть: натянутые до предела нервы вот-вот грозились порваться, как гитарные струны во время искренней и зажигающей игры. Светлаков же в это время поднялся со стула и, с нескрываемым превосходством глядя на Артёма, легко присел на край заваленного бумагами стола. Что-то с шелестом посыпалось на пол, но никто даже не шелохнулся. Артём сцепил пальцы в замок: так всегда делал Фил, когда его переполнял гнев. Помогло. Конечно, ярость не отступила, но вся сила сконцентрировалась на собственных руках, озябших, покоцанных, но ещё помнящих прохладу Вариных пальцев. «Блин, что они теперь с Филом подумают?» – Артём шумно выдохнул и посмотрел на Светлакова, вкладывая в этот взгляд всю ненависть к происходящему.

– Непедагогичные у вас методы, – Артём криво усмехнулся, пытаясь опустошить чашу ярости хоть ненамного. – Так уголовный кодекс никто не усвоит.

Иванов угрожающе поднялся из-за стола, но Светлаков коротким взглядом осадил его:

– Не надо, Серёг, парень просто кино пересмотрел, бывает. Хочет, чтобы мы сейчас его пытать начали, беспредельничать. А он бы побои снял, а потом в прокуратуру с этим пошёл. Облом, Артём, мы по закону действуем.

– Подбрасываете, арестовываете, сажаете? – Артём с вызовом посмотрел в глаза Светлакова.