Хочу быть твоей

– Меня не интересует ваше мнение, – холодно произнес он. – Вы вторглись в мое личное пространство, и я не желаю выслушивать ваши дурацкие предположения.

– Вы невероятно грубы. Я провела с вашей дочерью времени больше, чем кто‑либо другой. Может быть, вы удосужитесь выслушать мое мнение.

Красные пятна выступили на его скулах, но глаза оставались ледяными.

– Вы переходите всякие границы, мисс ди Сионе, – сказал он, голос его был тихим и угрожающим.

– А что вы можете сделать со мной? Уволить меня?! – воскликнула Талия, шагнув к нему. – Я перешла границы, потому что я переживаю за вашу дочь. А ваше поведение причиняет ей боль. Почему вы не можете быть более… – Талия запнулась, подыскивая подходящее слово.

– Быть более…

– Любящим, – выпалила она. – София совсем маленькая девочка. И в жизни у нее так мало близких людей. Она хочет быть любимой своим отцом.

Эти слова, словно эхо, разнеслись в тиши кабинета, и на короткую секунду лицо Ангелоса исказилось от боли.

– Наш разговор окончен.

– Ангелос… – Впервые она отважилась назвать его по имени. Она протянула руку, сделав шаг. Ей хотелось прикоснуться к нему, ведь он так нуждался в утешении – так же, как и она. Она жаждала ощутить его плечо под своей ладонью, хотя бы на миг.

– Другие няни совершенно не интересовались Софией, как вы, – ровным тоном ответил Ангелос. – И теперь я думаю, что это было неплохо. – Он снова холодно взглянул на нее, и Талия поняла, что напрасно надеялась на какой‑то отклик в его душе. – Ваше мнение меня не интересует. Вы здесь всего лишь на шесть недель, Талия. И вы к нашей жизни не имеете никакого отношения.

Эти слова были похожи на пощечину, на удар в живот. Талия быстро заморгала, пораженная тем, как больно ранили ее эти жестокие слова. Она была на Каллосе всего десять дней, но ей показалось, что она стала частью жизни Софии, ее значимой частью. А ведь она была значимым человеком для очень немногих людей. Для деда, братьев и сестер… Круг ее любимых и близких был невероятно мал. Вроде бы ее это устраивало, но теперь…

– Да, возможно, это так. Но сейчас я являюсь частью жизни Софии. Надолго ли вы собираетесь здесь остаться?

– Я еще не решил. Я приехал убедиться в том, что вы соответствуете своей должности…

– И я соответствую?

– Будет видно.

– Может быть, вы посмотрите, как я работаю? Мне хотелось бы прогуляться в дальнюю часть острова. Не хотите ли присоединиться к нам?

Талия ждала его ответа затаив дыхание.

– Хорошо сыграно, мисс ди Сионе. Как ни заманчиво это звучит, – сказал он, – боюсь, я откажусь от этого удовольствия. У меня много работы.

– Тогда зачем вы вернулись сюда?! – воскликнула Талия, и в голосе ее прозвучала такая боль, что она сжалась от испуга.

– Я сказал вам…

– Оценить мои способности? Но ведь вы не проводили вместе с нами время. Как вы можете узнать, способна ли я?

Резко повернувшись к ней, он взглянул на нее с гневом.

– Почему вы так настойчивы, черт возьми?!

– Потому что я знаю, что это такое – быть без отца, – призналась Талия. Она почувствовала, что щеки ее покраснели от этого невольного признания. – Или без матери. Я потеряла обоих, когда мне было всего один год.

– Я вам сочувствую. Я никому этого бы не пожелал.

– София уже потеряла мать. Вы нужны ей…

– Я у нее есть, – оборвал ее Ангелос, и тон его вновь стал жестким. – Я обеспечиваю ее всем необходимым и вижусь с ней достаточно часто.

Талия смотрела на него, не отрывая глаз, и внезапно ей захотелось утешить этого мужчину.

– Ангелос… – нерешительно произнесла она.

– Уходите, – сказал Ангелос, настойчиво и тихо, опустив голову.

Уронив свою руку и содрогнувшись всем телом, Талия вышла за дверь.

Ангелос остался в кабинете до утра. Он погрузился с головой в работу, чтобы начисто забыть о проклятых обвинениях, брошенных ему Талией.

На секунду, тупо глядя на свои записи, подготовленные для нового клиента, Ангелос вспомнил, что это такое – близость с Софией. Обнимать ее теплое тельце, прижимать ее голову к своему плечу и уткнуться подбородком в ее шелковистые волосы. Он вспомнил, как София дергала его за уши, заливаясь звонким смехом.

Тихо выругавшись, он отодвинул от себя записи и запустил руки в свои волосы, оцарапав ногтями кожу головы, будто пытаясь избавиться от своих воспоминаний. Если бы он смог изменить свое прошлое – ту ночь, которая лишила Хэнти жизни и навсегда искалечила Софию. Ту ночь, которая была исключительно его виной.

Ангелос взглянул на бутылку виски, стоявшую в баре, и отвернулся.

В доме было тихо, когда он спустился вниз, дул прохладный ночной ветерок. Помедлив перед комнатой Талии, он подумал, как она отнеслась к его отповеди. Он был резким, конечно, но она была чертовски упряма. Она пыталась открыть ему глаза, но проблема была в том, что он сам все прекрасно видел.

Отогнав все мысли о Талии, Ангелос прошел дальше, к комнате Софии, и тихо зашел внутрь, как делал это каждую ночь, когда находился на Каллосе, пока его дочь спала.

София лежала на боку, подогнув колени, в своей обычной позе. Когда Ангелос подошел ближе, он увидел следы недавних слез на ее щеке. Она плакала… из‑за него?