Хейсар

…Хейсар, умудрившийся уклониться от болта Бельварда, метался по дороге, как ожившая статуя Бога-Воина: трое Серых, пытающиеся его зарубить, полосовали фальшионами воздух и не столько атаковали, сколько мешали друг другу. Еще один, перед началом атаки находившийся за каретой, с такой же легкостью отбивался от двоих противников. Чуть дальше, почти на опушке леса, буйствовал третий. Кстати, намного успешнее первых двух – перед ним уже оседал на землю один из трех атаковавших его Серых. А оставшиеся два – кажется, Линь и Штырь – благоразумно отступали назад, к карете!

«Здесь – девять… Четверо – были за оврагом… А где остальные?» – гневно подумал Бельвард, бросаясь на помощь к ближайшим Серым. И почти сразу же получил ответ – слева-сзади четырежды щелкнуло.

Горца, как раз дотянувшегося мечом до горла одного из противников, бросило на стенку кареты, а того, кто гонял Линя со Штырем, сложило пополам.

– Ре-е-ежь!!! – истошно заорал один из тех, к кому подбегал Бельвард, и, метнувшись к раненому противнику, рубанул фальшионом по ничем не защищенной шее.

Попал. И, покачнувшись, осел на землю вместе с почти обезглавленным горцем – за миг до удара хейсар успел достать его левым Волчьим Клыком!

Щелкнуло еще два раза. Все так же слева-сзади. Только вот понять, в кого стреляли, Бельвард не успел – дверь кареты распахнулась, и в проеме возник бледный, как вываренное полотно, Бездушный!

Скользнув взглядом по его покрытому потом лицу, Бельвард посмотрел ниже и, не удержавшись от злорадной усмешки, бросился в атаку: судя по тому, что правая голень слуги Двуликого была алой от крови, один из трех болтов, расчетливо пущенных над полом кареты, попал ему в ногу. И разорвал жилу!

…Первый удар меча пришелся в пустоту – Меченый каким-то чудом умудрился скрутить корпус и пропустил клинок мимо себя. Зато второй – возвратное движение, чуть подправленное Бельвардом, – попал куда надо: остро отточенное лезвие скользнуло по потертым шоссам и рассекло бедро Бездушного до кости.

Скрежета юноша не услышал. Зато заметил, как расширились глаза противника. И, забыв про всякую осторожность, вложил в следующий удар всю свою силу и ненависть.

Меч, словно направляемый волей Вседержителя, рванулся вперед и, с поразительной легкостью проткнув кожаный нагрудник Нелюдя, по самую гарду погрузился в его живот! А потом так же легко выскользнул обратно и без особого труда отвел в сторону запоздалый удар чекана.

Душераздирающий крик кого-то из Серых, донесшийся из-за кареты, показался Бельварду тихим шепотом. А еле слышный хрип Нелюдя – оглушительным ревом фанфар: он, Бельвард, только что выиграл бой у Мастера Посоха и Чекана! И не просто Мастера, а у слуги Двуликого, завершившего свой Путь!

…Пальцы левой руки Нелюдя, пытавшегося вцепиться в дверь кареты, медленно разжались, и тело, в котором еще теплилась жизнь, начало клониться вперед.

Бельвард, не отрывающий взгляда от глаз противника, скользнул в сторону, поймал нужный момент – и коротко стриженная голова Меченого, забрызгивая кровью все и вся, полетела на землю.

«Душегубец может мной гордиться…» – подумал Бельвард, обошел обезглавленное тело, присел на корточки рядом со своим трофеем, лежащим правой щекой вверх, и не поверил своим глазам – шрам от ожога, из-за которого Бездушного прозвали Меченым, стал вдвое больше, а из-под него проступала плохо выбритая щетина!

– Не может быть! – ошарашенно выдохнул юноша, торопливо схватил голову за ухо, подкатил поближе и грязно выругался – шрам оказался нарисованным!

– Не-е-ет!!!

– Ваш-мл-сть, что с вами? – раздалось за спиной. – Вы что, ранены?

Бельвард схватил голову за волосы, вскочил на ноги и в бешенстве ткнул ею в лицо Штыря:

– Это – не Меченый, а Двуликий знает кто!

Серый нахмурился, медленно повернулся к карете и сжал кулаки:

– А баронесса? Она-то хоть настоящая?

Глава 20 Баронесса Мэйнария д’Атерн

Восьмой день третьей десятины

первого травника.

…Высунув нос из-под мехового одеяла, я мысленно застонала: обе мои соседки по комнате были уже на ногах. И, судя по тому, что одна из них заканчивала заплетать магас другой, уже довольно давно.

Заметив, что я проснулась, Шарати, младшая сестренка Унгара и Ваги, смешливая и на редкость любопытная девчушка лиственей эдак двенадцати, оставила в покое лахти своей двоюродной тети и радостно заулыбалась:

– Да озарит твой путь свет Ан’гри, ашиара!

«Мой Путь не озарит уже ничто…» – мрачно подумала я и, заставив себя не думать о Кроме, ответила более-менее учтиво:

– Доброго дня…

Хасия, мужеподобная хейсарка чуть постарше меня, непонятно почему невзлюбившая меня чуть ли не с первого взгляда, увидела, что я, по своему обыкновению, не в духе, и ограничилась кивком. Потом грозно посмотрела на девочку и, не дождавшись ответной реакции, раздраженно зашипела:

– Не отвлекайся!

И, поймав недовольный взгляд младшей родственницы, презрительно усмехнулась.