Хедвиг наконец-то идёт в школу!

Хедвиг пережила кошмарную ночь. Ей снилась семья бедной Харриет, её внуки, которые скорбят и оплакивают бабушку. Кошмарная ночь. И кошмарное утро. Кошмарный путь на автобусе в школу.

Линда ждёт её у забора. Светлые волосы сонно торчат во все стороны. Видно, у неё тоже выдалась кошмарная ночь.

Они бегут к столовой и заглядывают в окно. Не дымится ли на полу Харриет с лампочкой в руке? Нет, на полу никого. Подсвечники не горят. Девочки колотят в дверь, зовут и кричат что есть мочи. Проходит целая вечность. Наконец из кухни появляется Харриет и открывает им.

— В чём дело? — шипит она.

— Кажется, мы вчера забыли в раздевалке свои шапки, — говорит Хедвиг.

— Ясно, — буркает Харриет и впускает их. А сама возвращается на кухню.

Они вбегают внутрь. Хедвиг откручивает лампочку и суёт в отверстие палец.

— Мокро? — спрашивает Линда.

Не особенно. Чуть влажно скорее. Включать подсвечник нельзя. Но не могут же они сознаться, что хотели убить Харриет электричеством.

Харриет возится на кухне, но вскоре из раздевалки до неё доносится жуткое ойканье.

— ОЙ! ОЙ! ОЙ! — кричит Линда.

— Ой, мамочки! — вторит ей Хедвиг.

Харриет спешит к ним, сердитая, с мукой

в пышной причёске. Что это они разойкались, хотела бы она знать.

А дело вот в чём, объясняет Хедвиг. Она, мол, так устала и запарилась, пока искала шапку, что ей пришлось пойти в уборную за водой…

— Да, — поддакивает Линда.

Да, продолжает Хедвиг. А потом она хотела сесть на подоконник отдохнуть, но споткнулась и пролила воду! Прямо на подсвечник.

Она указывает на лампочку. Харриет смотрит на них, открыв рот.

— Смотрите, осторожней, когда будете включать в розетку, — предупреждает Хедвиг. — Чтобы вас током не ударило.

— Да, — поддакивает Линда.

Харриет ничего не понимает.

— Вот, значит, как? — только повторяет она, приподняв брови.

Хедвиг и Линда убегают. На сердце у них легко. Какое счастье, что Харриет жива!

Послеаниа cjjLHb чегхюгош.

Как-то вечером вся семья сидит на кухне и печёт пряники к Рождеству.

— Может, сделаем пряничный дом? — спрашивает папа. Хедвиг тут же соглашается, и пряничное тесто плюхается из холодильника на стол. Оно, как полагается, пролежало там несколько дней.

Они разминают и раскатывают тесто скалкой. Хедвиг подумывает о десятиэтажном доме с балкончиками и пряничными человечками в окнах. Папа говорит, что было бы здорово построить что-нибудь попроще. Домик для уточек, например. Они немного препираются и в конце концов приходят к компромиссу. Это будет домик для уточек, но с пряничными свинками

на крыше. И вот они уже вовсю вырезают коричневые стены.

В маленькой кухне уютно. За окном темно, машины по дороге не ездят. Через час или два они уже склеивают испечённые детали жжёным сахаром. Поросята тоже готовы, и Хедвиг сажает их на покатую крышу. Домик получился идеальный. Они ставят его на стол в большой комнате. Не проходит и секунды, как прибегает Мерси и усаживается рядом. Она сидит у стола весь вечер — скулит и тяжко дышит, но ей не дают ни крошки.

Мама не любит печь пряничные домики. Она предпочитает норвежские торты, которые у неё получаются во много раз выше домика для уток. Они высотой почти с Хедвиг!

Торты стоят на полу, покачиваясь из стороны в сторону, как карточные домики, а мама бегает вокруг и намазывает их глазурью. Мамина мама — бабушка Хедвиг — родом из Норвегии, поэтому мама считает, что норвежские торты— это по-настоящему праздничное угощение.

Несмотря на то, что они такие высокие, они

никогда не разваливаются. Выпечка Хедвиг всегда разваливается, даже если это маленькая улитка из теста. Но это не страшно. Мама говорит, что маленькая развалившаяся улитка может быть гораздо вкуснее любого суперторта.

В один прекрасный день учитель в школе им говорит:

— Не забудьте принести что-нибудь вкусное. Завтра последний день перед каникулами. До свиданья.

— До свиданья! — кричат дети и бегут в раздевалку. Все так рады, что скоро начнутся каникулы. Хедвиг сражается с толстым комбинезоном, Линда просовывает руки в двухслойную кофту. Волосы электризуются и торчат у них на макушках, как трава в прериях.

— Что ты принесёшь? — спрашивает Хедвиг. — Вы уже напекли имбирное печенье?

Линда качает головой.

— Не-а, — говорит она, пожимая плечами. — Мы не успели. — Линда смеётся. — Мама всё шьёт и шьёт.

Носы краснеют на морозе. Наконец-то ле-

жит снег. Он скрипит под ногами и сверкает вдалеке на полях.

Хедвиг сидит в автобусе. Она видит, как между ёлками мелькает Линдина голубая курточка. И тут ей в голову приходит идея!

Когда на следующее утро за ней приезжает автобус, в рюкзаке у неё, в коробке из-под мороженого, лежит шафрановая улитка. Ещё там грохочут два пряничных сердца. В руке она держит пакет. Хедвиг садится и всю дорогу сидит неподвижно с пакетом на коленях.

В классе торжественно и красиво. На последнем уроке рисования каждый ученик вырезал из белой бумаги снежинку, и теперь снежинки висят на высоких окнах. «Весёлого Рождества», — написал на доске учитель. С потолка свисают красные ленты.