Ханский ярлык

— Эка невидаль, збродни.— Князь Андрей обернулся, позвал: — Давыд, собери свою сотню — и вперед. Кого захватишь живьем — повесь при дороге.

— Слушаюсь, князь.— Давыд завернул коня и поехал собирать своих воинов, растянувшихся на лесной дороге.

А там, у ольхового куста, где были схвачены двое дозорных и спешены с коней, князь Данила Александрович объяснял одному из них:

— Скажешь Андрею Александровичу, что-де два полка, московский и тверской, заступают ему путь. И если он будет идти дальше, мы ударим с двух сторон, а то и в хвост ему. Поэтому пусть либо сам едет ко мне для переговоров, либо шлет кого из бояр. Садись на коня и езжай.

— А Егор?

— Какой Егор?

— Ну товарищ мой. Его отпустите?

— Его пока в залог оставим. Приедет князь или боярин, с ним и отпустим твоего Егора. Ехай. Да поживей. А то, поди, тот наплел там с три короба.

Тот действительно «наплел». Едва отдышавшись, сообщил, что его товарищей «пронзили копьями», а ему, мол, удалось «увернуться». Но тут, к его удивлению и стыду, прискакал один из «пронзенных» и сообщил князю:

— Дорогу перекрыли московский и тверской полки. Князь Данила Александрович сказал, чтоб ты, князь, приехал для переговоров или прислал кого из бояр.

Андрей хлестнул по сапогу плетью, процедил:

— Скотина...— И, неожиданно обернувшись, погрозил ей первому дозорному: — Збродни, говоришь? Пронзили, говоришь?

Видимо, из желания отвлечь гнев князя от своего товарища, «пронзенный» сообщил:

— Еще князь Данила Александрович сказал, что они уже зашли с хвоста нам и готовы ударить.

— Как? Уже с тыла?

— Ну да, так сказал Данила Александрович.

Андрей прошелся туда-сюда, нахлестывая голенище сапога. Потом приказал:

— Позовите ко мне боярина Акинфа.

И пошло по цепочке: «Акинфа! Боярина Акинфа к великому князю!»

Боярина долго не было, и, когда он приехал, князь Андрей выговорил ему:

— Где тебя носит?

— Я был в обозе, Андрей Александрович, проверял возчиков.

— Что их проверять?

— Так пьют, князь, а в пути разве можно? Этак и поклажу растеряют.

— Эй-эй! Куда? — заметил Андрей Давыда, направлявшегося с воинами по дороге.— Назад. Никакие там не збродни.

Завернув Давыдову сотню, Андрей сказал Акинфу:

— Езжай в сторону Юрьева. Там нам путь заступили московские и тверские болваны. Спроси князя Данилу, какого рожна ему надо? Кто его сюда звал? И пообещай, если не уйдет с пути, худо ему будет. Езжай, Акинф.

Данила Александрович, выслушав посланца великого князя, спросил:

— А ты как думаешь, Акинф, зачем мы здесь?

— Ну, думаю, не хотите пустить великого князя на Переяславль.

— Верно думаешь, Акинф. Князь Иван, уезжая в Орду, просил меня и князя Михаила присмотреть за его уделом. Вот потому мы здесь. И потом, у твоего князя, как нам стало известно, в задумке и Москву и Тверь тряхнуть. А? Не так ли?

Боярин пожал плечами, мол, не наше сие дело. Подошел князь Михаил Ярославич.

— Ну что?

— Да вот прислал Андрей Акинфа, грозит мне худом, если |1 с пути не уйду.

— Ну, грозиться друг другу мы все горазды. Токо Орде боимся язык показать. Ты сам рассуди, Акинф, кого мы тешим этим? А?

— Дьявола,— неожиданно негромко сказал боярин.

— Вот именно. Ты-то понимаешь, почему не скажешь ему об этом?

— Как будто он послушает.

— Он, окромя Тохты, никого не слушает,— заметил князь Данила,— Это его разлюбезный советчик.

Посовещавшись, князья отправили с Акинфом своего представителя Александра Марковича, наказав ему склонять * Аддрея к миру, ни в коем случае не унижаясь, но и грозясь в меру.

— Главное, чтоб он не вздумал опять звать орду,— наказывал Михаил Ярославич.— От него все ждать можно.

— Орду вряд ли он ныне позовет,— сказал Акинф.— Дю-| деня во Владимире все церкви пограбил, иконы ободрал.

Епископ и митрополит крепко пеняли за это Андрею Александровичу. Так что ныне он вряд ли решится.

Увидев подъезжавших, великий князь воскликнул с ехидством:

— Что? У Данилы кишка заслабила самому ко мне явиться?

На что Александр Маркович отвечал спокойно:

— Не след князьям самим в пересылы бегать, на это слуги есть.

Александр Маркович слез с коня, передал повод кому-то из отроков, поклонился великому князю.

— Велено мне, Андрей Александрович, спросить тебя, зачем ты снова ссору затеваешь?

— Я? Ссору? — усмехнулся Андрей,— Это они на рожон лезут. Я иду в свой родной удел — Переяславль.

— Но ныне это удел Ивана Дмитриевича, которого сейчас нет там. Если б ты ехал один со слугами, но ты ведешь целую рать. Зачем?

Разговор обретал нежелательную для великого князя направленность, а посему он велел Акинфу:

— А ну, отгони ротозеев, развесили уши.

— А ну, кыш,— пошел Акинф, отгоняя не только простых воинов, но и даже милостников князя.— Вам сие слышать не обязательно.

И, отогнав всех, даже сам не стал подходить, шадя самолюбие великого князя, которому сейчас московско-тверской посланец будет выговаривать от имени своих князей вещи не совсем приятные.

Дождавшись, когда все удалятся на почтительное расстояние, Александр Маркович продолжил:

— Князю Даниле Александровичу ведомо, что ты, пограбив Переяславль, намерен идти на Москву и на Тверь.