Хамелеонша

– Тогда прекрати так таращиться. – Он опрокинул в себя остатки, отставил кубок и, прихватив тунику на спине, стянул её через голову.

Красные волосы рассыпались по костлявым плечам, прикрыв веснушки, а игра света польстила его бледному худому телу, вылепив из него бронзово-поджарое.

– У меня начались к-крови, – выпалила я, приклеившись взглядом к рыжей дорожке волос, протянувшейся от пупка к кромке штанов, и отчётливо понимая, что сегодня он совсем не пьян, поэтому провести не удастся. Не бить же снова кубком.

Годфрик, как раз собравшийся снять штаны, отпустил завязки, неторопливо приблизился и навис надо мной, уперев кулак в подушку.

– Опять? Этот фонтан хоть иногда затыкается?

Я вжалась в матрас и опустила глаза, чувствуя на лице его дыхание.

– Простите, Ваше Величество.

– Может, мне самому выносить и родить наследника?

Было бы неплохо.

Он вдруг сдёрнул одеяло и, не успела я пикнуть, задрал на мне камизу и сунул руку между ног. Я всхлипнула и попыталась отползти, но он уже вытащил её и повертел. В воцарившейся тишине слышалось лишь потрескивание огня и моё сбившееся дыхание. Я в ужасе смотрела на чистые пальцы. Пульс стучал там, где только что грубо побывала его рука. Годфрик вытер её о мой подол, нарочито тщательно оправил его и склонился ещё ниже:

– Начиная с завтрашнего дня ты излечишься от своих недомоганий и будешь изо всех сил – слышишь? Изо всех, – стараться зачать. Даю на это месяц. И Праматерь тебе помоги, если первой окажется девочка. – Он вздёрнул мою голову за волосы: – Поняла?

Я часто закивала, стараясь не морщиться от боли. Если есть хоть малейший шанс, что от угроз рождаются дети, уверена, я уже зачала. Пальцы разжались, и он выпрямился.

– А теперь пшла вон. Сегодня не понадобишься.

Не веря ушам, я приготовилась скатиться с кровати, но торопливый стук заставил нас обоих замереть в одинаково нелепых позах, повернув головы к двери.

– Войди, – велел Годфрик.

– Ваше Величество, Ваше Величество, там в кузне…

Мальчишка замер с приклеенными к губам словами, ощутив повисшее в воздухе напряжение.

– Что в кузне? – раздражённо рявкнул Годфрик.

Паж стряхнул оцепенение и, вернув лицу прежнее картинно-взволнованное выражение, протараторил:

– Они ничего не делали, просто в карты резались, Киллиан, Юстин и остальные, он проиграл и как с цепи сорвался, накинулся на них, стал размахивать ножом и орать, что всех перебьёт, а глаза, как у сумасшедшего. Ну, пришлось его маленько утихомирить. Они не виноваты, он сам…

– Да кто «он»?! – Тон Годфрика сдул краски со щёк пажа.

– Грасье, Ваше Величество, говорю же, как набросился, и…

Я уже не слушала. Как в тумане соскользнула с постели и, спотыкаясь, бросилась в соседнюю комнату, где принялась судорожно натягивать платье поверх камизы. Лившиеся из приоткрытой двери слова то искажались эхом, то доносились мучительно отчётливо.

– Дядя знает?

– Нет, у них ещё заседание, я сразу к вам побежал.

– Правильно сделал. – Годфрик тоже плясал по спальне, натягивая тунику и пытаясь попасть в рукав.

В голове внезапно прояснилось. Детали нашего с Людо прощания собрались воедино, как поднявшиеся со дна закипевшего котла пузырьки. Так, бывает, бездумно наблюдаешь какую-то сцену и лишь спустя время до тебя доходит её истинный смысл.

Пятеро на крыльце, и трое сразу скрылись внутри. Взгляды украдкой, и притворное безразличие. А речь мальчишки выучена назубок, со всеми паузами и фальшивой сумбурностью. Готовились. И тщательно.

В карты резались…

Не резались – ждали брата.

Стал размахивать ножом и орать…

Людо бы молча пырнул.

Маленько утихомирить…

Сердце сдавили щупальца ночных кошмаров, в которых я тысячей способов теряла брата…

Я выскочила в коридор и понеслась со всех ног к выходу из паласа. Пространство дёргалось, цеплялось за подол и кидало меня от стены к стене. Коридор то сужался, обдавая жаром светильников, то вытягивался до бесконечности, заставляя бежать и бежать на месте, а ступени выскальзывали из-под подошв. Перекинувшись на ходу, я на мгновение привалилась к перилам, вытерла нитку слюны и поспешила дальше. На первом этаже едва не кувыркнулась, споткнувшись о какую-то тень. Она сверкнула жёлтыми глазами, зашипела и шмыгнула за поворот. Это меня отрезвило. От появления сейчас на кузне никакого толку. Они всё тщательно продумали и свалят вину на Людо. Свидетельства пятерых или даже больше против него одного. Думай, Лора, думай! Паж сказал, что Совет ещё заседает… Праматерь, только бы с братом всё было в порядке, только бы успеть!