Кентерберийские рассказы

Ну а что же купленная дорогой ценой на рынке брачных услуг Мая? Поначалу у читателей может возникнуть жалость к бедной новобрачной, которая не произносит во время этой сцены ни одного слова. Однако Чосер в конце эпиталамы все же открывает нам ее мысли. Оказывается, что за «игру» рыцаря она не дала бы и фасолины (She preyseth nat his pleyyng worth a bene). И этот холодно сардонический комментарий, готовящий читателей к ее собственной хитрой «игре» в дальнейшем, заставляет нас испытать даже нечто вроде жалости к ее старому глупому мужу. Во всяком случае, молодожены вполне стоят друг друга.

В «Рассказе Купца» Чосер продолжил обыгрывать куртуазную традицию. Если в «Рассказе Мельника» он высмеял куртуазные претензии героев низкого происхождения, то здесь речь идет уже об аристократах. Став женой рыцаря, Мая заняла общественное положение, которое дало ей все возможности сыграть роль далекой и неприступной дамы, типа Эмилии из «Рассказа Рыцаря». Тем более, что сразу же возникла и подходящая ситуация: сквайр Дамиан, как и подобает куртуазному влюбленному, тут же тяжко занемог от неразделенного чувства к героине. Когда Мая пришла навестить его, он потихоньку передал ей любовное письмо, умоляя хранить молчание, а она спрятала его у себя на груди. А дальше в супружеской спальне происходит нечто совершенно немыслимое в куртуазной литературе. Желая прочитать письмо Дамиана,

Мая вышла, словно бы для дел,
Которых несмотря на все желанье,
Не избежишь, и, прочитав посланье,
Его разорвала в клочки. Затем
Их бросила — куда, понятно всем.

Так из области высоких куртуазных чувств читатели сразу попадают в повседневный и приземленный мир фаблио, традиции которого выходят теперь на передний план.

Здесь больше нет музыки чувственной страсти, соединившей влюбленных в «Рассказе Мельника». Молодыми героями целиком владеют сугубо плотские желания. Лежа рядом с храпящим мужем, Мая сразу же решает пожалеть влюбленного сквайра. Рассказывая об этом, Чосер употребил те же слова, что и в отношении благородного Тезея, пожалевшего Паламона и Арситу в «Рассказе Рыцаря»: pitee renneth soon in gentle herte (т.е. благородное сердце быстро проникается жалостью). При этом поэт не только намеренно заземлил весь куртуазный контекст, но и цинически обыграл сам критерий благородства, столь важный для героев в рассказах Рыцаря и Студента. Ни у кого из героев «Рассказа Купца» нет ни жалости, ни благородства, и они не имеют никакого представления об этом.

Наутро Мая пишет Дамиану ответное письмо,

В котором изложила, не таясь,
Свои все чувства, про свиданья час
И место не сказавши ни полслова:
Ему отдаться, мол, всегда готова.

И дальше сюжет начинает быстро двигаться к развязке по законам низкого жанра фаблио, трансформированного Чосером в этом рассказе. Мы узнаем, что живущий исключительно ради собственного удовольствия Януарий построил роскошный сад, оградив его каменной стеной. Это сад плотских наслаждений, где нередко пляшут уподобившиеся эльфам языческие божества Прозерпина и Плутон, окруженные толпой фей и явно предвосхищающие Оберона и Титанию с их свитой из шекспировского «Сна в летнюю ночь». Открыть дверь в этот сад может только сам старый рыцарь, хранящий у себя посеребренный ключ. Сюда он часто приводит Маю, чтобы «доделать» то, «что не успел в постели». Для Януария этот сад чувственных удовольствий и есть тот «земной рай», о котором он мечтал в начале поэмы. Для читателей же огороженный каменной стеной роскошный сад имеет и еще два смысла. С одной стороны, он является пародией hortus conclusus, того характерного для куртуазной традиции весеннего сада, в котором герой «Романа о Розе» заметил нераспустившийся бутон, а Паламон и Арсита впервые увидели Эмилию и сразу же влюбились в нее. С другой, — и это не менее важно — сакральной пародией библейского сада «в Едеме на востоке», где Бог поместил первых людей Адама и Еву (Бытие, 2:8). Этот второй смысл Чосер тонко обыгрывает на протяжении всей последней части рассказа.

Однажды «в разгар любви и наслажденья / Утратил рыцарь Януарий зренье». Окончательно потеряв голову от горя и страха, он больше не отпускает Маю от себя. Но изобретательная героиня быстро находит способ встретиться с Дамианом. Когда-то Януарий, мечтая о молодой жене, говорил, что она в его руках будет подобна воску, из которого он слепит все, что ему нужно. Теперь же Мая, как бы выворачивая всю эту ситуацию наизнанку, ловко крадет у мужа заветный ключ и на растопленном воске делает его оттиск, а затем, отдав его Дамиану, чтобы тот сделал дубликат ключа, приказывает, проникнув в сад, дожидаться ее с мужем.

Перед тем, как отправиться с женой в сад, старый рыцарь обращается к ней со следующими словами: