Келе

Расставание филина с обитателями хлева нельзя было назвать дружеским, хотя после расправы с крысой даже Копытко вынужден был признать, что Ух в какой-то мере заслужил право перезимовать под одной крышей с ними. После этого филин спокойно, как у себя дома, перелетал с балки на балку, а иной раз даже опускался вниз, против чего не возражал никто из обитателей хлева. Однако через какое-то время зловредность, столь характерная для филинов, взяла в нем верх, и Ух только и делал что предрекал разные беды и несчастия. Когда же он принялся рассуждать вслух о том, какое вкусное, должно быть, мясо у малышки Бу, ведь недаром же человек большой охотник до телятины (иначе для чего бы человек стал ее откармливать, как Чава?), и он-де, мол, знает, что на околице села находится тот дом, откуда телят выносят в совсем ином виде — безмолвных, неподвижных и окровавленных, — чаша терпения переполнилась.

Му заревела так отчаянно и громко, что даже вывалился наружу пучек соломы, которым было заткнуто разбитое окошко хлева.

— Вон отсюда! — ревела корова. — Привык падалью питаться, вот и нас всех норовит обратить в падаль.

— Вон отсюда! — заворчала на филина и Вахур. — Не то утром, когда человек придет сюда, я залаю на тебя, человек посмотрит наверх и тебя увидит…

— Зато когда надо было расправиться с Киз, я был для вас хорош, — глаза филина загорелись недобрым огнем.

— Пожалуй, лучше тебе улететь отсюда, Ух, — посоветовал Торо, который, сам будучи вестником печали, не принимал близко к сердцу прорицания филина, однако желал успокоить своих новых приятелей. — Что тебе, другого места не найдется? К тому же и холода уже отпустили.

— Ах, так? Ну, ладно, будь по-вашему, я улечу. Но так и знайте: я все равно стану наведываться к вам, знаю, что вы любите мои песни; усядусь тут, на крыше, и под хорошее настроение спою вам, вот так: у-у-у-ху!.. Жаль, что бедняжка Бу тогда меня не услышит, ее уже успеют спровадить в тот дом на околице… Да, ей тогда уже будет не до песен!.. У-ху-у-у! — еще раз зловеще прокричал филин и одним махом вылетел в окошко.

Обитатели хлева застыли от ужаса; у Мишки даже шерсть встала дыбом, малышка Бу, дрожа всем телом, прижалась к матери, а Вахур вне себя волчком завертелась на месте, дико при этом завывая.

— Замолчи, Вахур, не то я сорвусь с привязи и растопчу тебя копытами!

Келе, как и грач, тоже не мог взять в толк, из-за чего весь сыр-бор разгорелся. Зловещие вопли филина не внушали ему страха.

— Главное, что он убрался отсюда и больше к нам не сунется, — равнодушно зевнул аист. — И угомонитесь вы наконец. Глупый этот Ух, ничего-то он не знает и ничего не умеет, только что зло предвещать да на падаль набрасываться, даже Закон вольных птиц, и тот толком не помнит.

— Ловко же я их напугал, — с удовлетворением думал филин, направляясь к колокольне. — Теперь они небось в темноте трясутся от страха. А ведь все, что я предсказал им, — чистая правда. — Филин осторожно, не задев колокола, влетел на колокольню, но тотчас же и отпрянул в сторону, потому что из темноты на него уставились чьи-то горящие зеленые глаза.

Ух уцепился когтями за оконный карниз, перья у него встопорщились.

— Кто ты? Разве тебе неизвестно, что здесь мое место! — филин воинственно щелкнул клювом.

Из угла застенчиво вышла какая-то птица, и с Уха мигом слетел боевой задор. Более того, ему стало неловко за собственную резкость, когда он увидел, что перед ним сипуха — самочка из породы филинов.

— Меня зовут Ву. Когда я сюда прилетела, на колокольне никого не было, и я подумала, что тут самое подходящее место для грустной и одинокой птицы, которая лишилась друга.

— Места тут хватает на двоих, — вежливо заметил Ух, — но если ты не желаешь жить под одной крышей со мною… — он сделал выжидательную паузу.

Самочка деликатно промолчала, как поступают в таких случаях все особы женского пола. Она изящно переступила

с лапки на лапку, стараясь при этом, чтобы лунный свет, косо падающий в окно колокольни, выхватил нежные крапинки на ее оперении.

— Ну, что ж, устраивайся здесь, пока не подыщешь себе местечко поудобнее. Сдается мне, ты привыкла к лучшей жизни. Кстати, меня зовут Ух.

— Я наслышана о тебе, Ух. Знаю, что ты не назойлив, так что я, пожалуй, останусь тут. А где твоя подруга?

— Она погибла. — Ух понурил свою косматую голову. — У нас с тобою общая беда… Ну да ничего не поделаешь, надо как-то жить дальше. Я в этих краях знаю каждый уголок… не поохотиться ли нам вместе?

— С удовольствием… — И самочка с должной солидностью, однако и не без кокетства выскользнула в окно.