Каждый выбирает

— Да что тут говорить? Каждый человек является хозяином самого себя — мыслей, внешнего облика и прочего. Поэтому с этической точки зрения поступок Аполлона сродни воровству. Он украл у Зои ее образ. Мало того, при этом он решил прославиться и опубликовал свои художества.

— И не думал прославляться, — возразил Аполлон.

— Никто не знает, о чем ты думал, и умеешь ли ты вообще думать! — осадила его Варвара. — Продолжай, Ван. Ты хорошо начал.

Приободренный Ван немного воспрял духом и отвлекся от тяжелых воспоминаний.

— Вспомните Золотое правило этики, которое Лоркас неоднократно нам втолковывал: веди себя так, как хотел бы, чтобы поступали по отношению к тебе. Если кому-то последствия твоего поступка неприятны, значит ты поступил плохо. А кому понравится выставляться всем напоказ голышом? Только людям с нездоровой психикой.

— Правильно! — прокомментировала Варвара. — Я давно знала, что Аполлон грязный извращенец. Его и Юлианну лечить надо. Принудительно.

— Меня-то зачем лечить? — удивилась Юлианна, испугавшись неожиданному обороту мыслей подруги. Наверное, уже бывшей подруги. — Я никого не рисовала.

— Ты все время о сексе думаешь.

— Нет, не думаю!

— Ну, только о своей красоте печешься. Ведешь разгульный образ жизни. Вместо того, чтобы учиться, закатываешь один бал за другим. Вон, несколько дней назад приехала к нам на пять минут, а все время с поклонниками по телефону проговорила.

Про дошедшие до нее слухи о том, что Юлианна пыталась совратить Олмира, Варвара дипломатично промолчала. Хотя очень хотелось сказать.

— Неправда! — покраснела Юлианна. — Не было такого! А живу я так, как хочу. И ты мне не указ! Я почти что герцогиня, а ты кто? Ты никто! Так что примолкни, дорогуша.

— Я не дорогуша! — изошла негодованием Варвара.

— Перестаньте, — попытался в зародыше утихомирить страсти Ван. Юлианна наступила Варваре на больную мозоль, и он знал, что основная тяжесть последствий этого рано или поздно должна будет упасть на него. — Все, что до этого я сказал, имеет почти нулевое значение. Это была всего лишь преамбула, несущественное вступление.

— Ничего себе! А что же главное?

— Главное заключается в том, что к нам не применимы общечеловеческие правила. Мы не простые люди. Ольк предложил сейчас просто поговорить по душам. Но это неправильно. Все, здесь собравшиеся, не обычные люди. Мы политические фигуры.

— Ну и что? — потребовала продолжения Варвара. Ей самой сразу стало все ясно, но она хотела, чтобы очевидные истины прозвучали из других уст.

— А то, что не дело, если будущую королеву будут представлять не в том виде, что положено. Представьте себе: идет трансляция какой-нибудь официальной церемонии, а у зрителей перед телевизором понаклеены цветные репродукции с королевой в чем мать родила. Дальше, как говорится, ехать некуда. Что делать? Никакие задушевные беседы здесь не помогут. Только грубая сила. Слава богу, есть у нас закон о чести и достоинстве. Надо только применить его, и все. Пусть Аполлон будет официально наказан. На полную катушку.

— Он стал главой Большого Дома, — напомнила Варвара, — и чтобы судить его, требуется разрешение Коронного Совета. В истории нет ни одного прецедента осуждения герцога.

— Я не намерен прятаться от ответственности за титулом, — твердо сказал Аполлон. — К сожалению, сейчас внутриполитическая обстановка в моем герцогстве такова, что я не могу сложить с себя верховенство в роду. Но выход есть — дуэль. Год назад мы с Олмиром уже выясняли отношения между собой. Тогда я проиграл. Сейчас можно повторить попытку. Довести наше неприятие друг другом до логического конца. Я предлагаю скрестить шпаги.

— Новая дуэль невозможна.

— Почему? Потому что ты — король, а я всего лишь герцог?

— Нет, не поэтому, — сказал Олмир, вставая. Подойдя к Аполлону, собравшемуся как для прыжка, предложил: — Попробуй-ка встать.

Аполлон побагровел от напряжения, но не двинул ни рукой, ни ногой.

— Что за шуточки!

Варвара повела носом.

— Либо ты немедленно прекращаешь свои глупые шутки, либо я ухожу! — выкрикнул Аполлон.

— А я почувствовала твой посыл, — поведала Олмиру Варвара. — Здорово ты его припечатал!

— Молодец, что почувствовала. Тебе скоро понадобятся умения, привитые нам Диким Магом, — сказал Олмир, отворачиваясь от Аполлона. Тот взвился вверх, отряхнулся и опять сел.

— Я продемонстрировал чуточку своих умений для того, чтобы ты понял: мы не равны, и настоящей дуэли между нами быть не может, — сказал Олмир. — Я обездвижил тебя сознательно. Но не могу гарантировать, что в момент реальной опасности я не сделаю этого чисто инстинктивно, спонтанно. Так что отбрось все мысли о справедливом поединке.

— Мы либо разговариваем на равных, либо я немедленно ухожу, и впредь мы будем обмениваться только дипломатическими нотами. Подопытной лягушкой тебе я не буду! Не на того напал.

— Успокойся, никто тебя не укусит. Прав Седой: разговора по душам, на равных, у нас не получится. Ответь мне на такой вопрос. Ты говоришь, что рисунки не предназначались для публикации. Но они появились в общей сети. Как это произошло?