Каждый час ранит, последний убивает

Однажды вечером в ноябре я делал уроки на кухне, когда вернулся Даркави. Как только я увидел выражение его лица, то понял, что вечер будет непростым. Черная злоба горела у него в глазах, обычно таких же светлых, как мои.

Он подошел, сделал вид, что смотрит в тетрадь. Ему был нужен предлог, что-нибудь, чтобы спустить пружину. Чтобы была причина сорваться.

– Добрый вечер, папа, – сказал я, поднимая голову.

– Почему уроки еще не сделаны?

– Много задали.

– А вот я думаю, что ты просто шатался по улицам со своими дружками!

– Нет, папа, я из школы сразу домой пошел.

«Нет» говорить было нельзя. Он сдернул меня со стула и потащил в комнату. Мать даже не пыталась вступиться. Да это было бы и бесполезно.

Но мне было бы легче.

Он закрыл дверь, и я стал ждать наказания, которое не заслужил. Он начал хлестать меня по щекам, потом ударил кулаком в живот. Когда я упал, продолжал избивать меня ногами.

Я уже не мог подняться, поэтому он поволок меня к шкафу, который находился в глубине коридора. И запер меня там на два дня.

Обычно он старался не сильно бить меня по лицу, чтобы в школе не возникло вопросов. В этот раз мне пришлось провести дома неделю, потому что мою левую щеку сильно раздуло.

Когда я возвращался в класс с синяками, то врал, что упал или ударился. Однажды мать вызвали к учителю, и та солгала, что я очень рассеянный и драчливый, поэтому часто прихожу с улицы с синяками на лице и шее. Тела же никто никогда не видел, потому что родители устраивали все так, чтобы я пропускал школьные медосмотры.

После этого случая со шкафом что-то во мне изменилось. Я провел два дня и две ночи в темноте, мне хотелось есть, пить, все болело. И это заставило меня задуматься.

На перемене в школьном дворе я превращался в настоящего тирана. Умного тирана, которого почти никогда нельзя было поймать с поличным. Я отбирал деньги, бил, унижал.

Мстил.

По дороге в школу я забавлялся тем, что пробивал шины, разбивал зеркала на машинах. Обзывал прохожих, рисовал на стенах домов. В магазинах воровал что попало, а потом стал работать «по-крупному». Начал красть кошельки, вырывать из рук сумки. На эти деньги я покупал себе сигареты и стал курить, когда мне еще не было и одиннадцати лет.

Я делал все, чтобы заслужить отцовские побои.

Даркави сам не знал, что теперь у него были все причины меня бить.

79

Выл ветер. Издаваемые им жуткие звуки были похожи на вой изголодавшихся волков.

Уже стояла глубокая ночь, но они все еще сидели в столовой.

Она у камина рядом с псом, жутким, но добрым.

Он в кресле, с открытой книжкой.

Как будто отец с дочкой проводят спокойный вечерок у камелька.

Вот только эти двое следили друг за другом. Задавали себе тысячу вопросов.

Она поднялась, чтобы пойти в кухню выпить воды. Габриэль пристально посмотрел ей в глаза. Она уже показала, на что способна.

Она вернулась в гостиную, остановилась у книжных полок.

– Если хочешь почитать, пожалуйста, – предложил Габриэль.

Она открыла стеклянную дверцу. Немного помедлила и взяла какой-то роман, рассматривая обложку.

– Хороший, – сказал Габриэль.

– Я… Странно, но мне кажется, что я его уже где-то видела, – прошептала девушка.

– Может быть, читала.

– Может быть.

Она покачала головой, держа книгу в руках:

– Как такое может быть, что я ничего не помню?

Габриэль пожал плечами:

– Частичная потеря памяти. Из-за сотрясения мозга, вероятнее всего. Если только это не защитная реакция.

– «Защитная реакция»?! – удивилась она.

– Скажем так, некоторые воспоминания могут быть очень болезненными, поэтому твой мозг, вероятно, решил пока что отложить их в долгий ящик. Как будто ты набрасываешь покрывало на то, чего не хочешь видеть… Что-то вроде самозащиты.

– Понятно… Вам бы понравилось, если бы подобное произошло с вами?

Он удивился и чуть помедлил с ответом.

– Мне еще так не везло.

– И не жалейте. Без прошлого жить очень страшно…

– Хочется верить, – сказал Габриэль и положил свою книгу на подлокотник кресла.

– Иногда мне кажется, что я песчинка, затерянная в пустыне. Не за что уцепиться, ни одного воспоминания не осталось, ни плохого, ни хорошего… Ничего, чтобы снова начать жить.

– Тебе страшно?

– Ужасно страшно! А вдруг… память никогда не вернется?

– Это редко бывает, – успокоил ее Габриэль.

Она опять села на толстый ковер у камина и положила книгу на колени. Но в этот раз она повернулась к Габриэлю лицом:

– Чего вы от меня ждете?

Он еще больше удивился и закурил, чтобы скрыть волнение.

– Ничего не жду, – ответил он. – Я тебя сюда не звал, прошу заметить.

– Я знаю, но… Раз вы меня не убили, значит у вас на то есть причины, нет?

Габриэль поднялся, и она чуть откинулась назад.

– Думаю, пора спать, – сказал он.

Она забралась под одеяло и решила не выключать лампу. Он не приковал ее, и она впервые уснет свободной.

«Свободной»… Несмотря на решетки на окнах и на крепко запертую дверь.

Быть может, этот мужчина и не чудовище вовсе. Просто нервный и потерянный человек.

Она взяла роман, который принесла с собой, и снова посмотрела на обложку. Эти цвета, эта иллюстрация… Все ей было знакомо, но она не знала откуда.