Каждый час ранит, последний убивает

Они ели молча, не зная, что друг другу сказать. Обычно Габриэль ценил тишину, но сегодня она его беспокоила, смущала. Поэтому он поднялся и поставил пластинку.

– Любишь музыку?

– Наверное…

При первых звуках она застыла.

– Это Бах, – уточнил Габриэль. – Сюиты для виолончели…

Девушка сидела, не шелохнувшись, и смотрела в пустоту.

– Что случилось?

Она уронила вилку и поднесла трясущуюся руку ко рту. Потом резко вскочила на ноги, опрокинув стул, но никуда не пошла, как будто растерялась.

– Я… Вспомнила, – прошептала она. – Вспомнила, как…

Она облокотилась о стену, а затем все ее тело словно свело судорогой, и она расплакалась. Габриэль медленно подошел, обнял девушку за плечи и отвел к дивану. Он дал ей время выплакаться. Потом протянул бумажный платок, который она стала крошить пальцами. Иногда она трясла головой, будто хотела избавиться от собственных мыслей. Наконец она перестала плакать и с бесконечной грустью взглянула на Габриэля.

– Как тебя зовут? – мягко спросил он.

Она немного помедлила и ответила:

– Тайри. Меня зовут Тайри.

* * *

Тайри лежала на кровати. Габриэль закрыл ставни, чтобы она смогла отдохнуть. Но девушке никак не удавалось уснуть, ее раздирала невыносимая боль.

Беспорядочно появлялись воспоминания. Картинки, лица, крики… Лестница, балкон, маленький деревенский домик в пустынной гористой местности… Чувства, беспокойство, страхи. Смех, улыбки. Опасность, ярость, молчание. Фотографии, запахи, улицы, тупики.

Кипящая лава воспоминаний бурлила, обжигала.

Она поднесла руку ко лбу, попыталась закрыть глаза, но сразу же их открыла. С закрытыми глазами было даже хуже. Воспоминания набегали друг на друга, казались бессмысленными.

Ее грудь разрывали рыдания; она схватила подушку и зарылась в нее лицом.

Габриэль встал с кресла и пересел на кровать. Он взял Тайри за руку, и это их первое прикосновение друг к другу, казалось, ее немного успокоило.

– Господи, я умру! – простонала она. – У меня мозг взорвется!

– Тихо, тихо, – прошептал Габриэль. – Надо просто перетерпеть… Это Бах вызвал воспоминания, да?

– Да…

Она убрала подушку и посмотрела на него заплаканными глазами:

– Меня зовут Тайри, в этом я уверена. Но фамилию не помню…

– Ничего страшного, – заверил Габриэль. – Мы никуда не спешим. Тебе надо поспать, ты сразу почувствуешь себя лучше…

– Нет! – закричала она. – Нет! Я не хочу закрывать глаза…

Он выпустил ее ладонь и вышел из комнаты. Она прижала подушку к груди, как будто защищалась. Защищалась от наступающего на нее прошлого.

Габриэль принес таблетку и стакан воды.

– Выпей, и уснешь, – сказал он. – А когда проснешься, тебе станет лучше, намного лучше, вот увидишь.

– Вы так думаете?

– Уверен.

Она держала таблетку в ладони, но медлила.

– Это лекарство просто немного снимет напряжение, – уточнил Габриэль.

Девушка сдалась и проглотила успокоительное. Он забрал у нее подушку из рук и подложил ей под голову.

– Вы же не уйдете?

– Не уйду, – заверил ее Габриэль.

Тайри уснула. Габриэль представил, как в этот момент ее ум борется сам с собой, чтобы отличить вымысел от реальности. Он на цыпочках вышел из комнаты на террасу.

Тайри – красивое имя. И очень подходило девушке.

Ему нравилось это имя.

У его дорогой незнакомки теперь есть имя. Но еще нет прошлого.

Габриэль спустился по ступенькам и закурил. Вдруг его взгляд привлекла остановившаяся на дороге большая черная машина. Внутри он различил три темных силуэта. Оттуда прекрасно было видно его дом. Габриэль подошел к границе своего участка, и машина быстро сорвалась с места, исчезнув за поворотом.

99

Скрипит засов, решетки открываются. Я держу в руке сумку и иду к тому, что называется свободой. Когда я прохожу через последнюю дверь, то закрываю глаза и глубоко вдыхаю воздух. Открыв глаза, я вижу Грега. Он облокотился о свою машину, стоит и улыбается.

На меня сразу накатывает ярость.

Он подходит ко мне и кладет свою тяжелую руку на мое вывихнутое плечо.

– Рад тебя видеть, брат, – говорит он.

Я кладу сумку в багажник его «ауди». Сажусь на переднее сиденье, хлопаю дверью. Он заводит машину, трогается с места так, что слышится визг колес. Он всегда любил некую театральность.

– Куда поедем? – спрашивает он. – Хочешь чего-нибудь выпить?

Я молча качаю головой. Я смотрю в зеркало заднего вида на быстро уменьшающуюся в размерах тюрьму.

Смотрю, как исчезает Маню.

– Я… Мне очень жаль, что с Маню так случилось, – говорит Грег. – Они за это заплатят.

Я еще рта не раскрыл. Я закуриваю и опускаю стекло.

Почему Грег приехал сегодня? Почему не приходил в последнее время?

– Скажи, куда тебя отвезти, – еще раз спрашивает он.

– Ты нашел Таму?

Он замолкает и смотрит на дорогу.

– Я тебе вопрос задал.

– Нет. Я отправил на ее поиски нескольких ребят, гарантирую, мы найдем ее.

– Я тебе ее доверил, Грег. Господи, я же тебе ее доверил…

– Знаю, Из… Прости меня.

– Да наплевать мне на твои извинения. Мне Тама нужна.

– Мы ее найдем, – повторяет он.

– Где мои вещи?

– В боксе на хранении. Поедем туда?

Я киваю головой и выбрасываю окурок в окно.

– У меня с собой нет ключей, надо ко мне заехать, – говорит он.

– Хорошо. Но сначала – в Сент-Жан.