Каторжанин

Присказки по типу: три тысячи чертей, кровь и преисподняя, я тоже никогда не употреблял.

Как уже говорил, согласно чётким воспоминаниям, холодным оружием никогда не увлекался, разбираюсь в нём совершенно посредственно, во всяком случае, айкути от танто никогда не отличу. Адское пекло! Да я даже не подозревал о таких названиях, до того, как пришёл в себя в этой избушке.

Дальше лучше: ну не мастер я фехтования, шашку в руках держал, но только в рамках училищной программы фехтования, по типу: справа закройся, прямым коли. Не больше. А тут уже успел нашинковать чуть ли не взвод косоглазых. То, что это не моё умение, подтверждает тело — до сих пор едва руками шевелю. Да, истощен и ослаб после ранения, но мышечную память никто не отменял. А её у меня нет! Точно знаю. Тело отвечает на команды мозга, но выработанных чётких рефлексов нет и в помине.

Но и это не всё. У меня вызывает искреннее удивление тот факт, что я сейчас нахожусь на Сахалине, в тысяча девятьсот пятом году. Да и сама эпоха — тоже. Вообще идиотизм, когда ходил в уборную, начал искать, где отвязывается гульфик, знать бы ещё что это такое, хотя достаточно было просто расстегнуть пуговицу на поясе. И ещё машинально перекрестился на… на латинский манер. Православный с рождения так никогда бы не сделал. Да что за хрень?

И самое пакостное, когда начинаю искать причины таких парадоксов, в башке начинается сплошной ад, словно там танцует целая орда этих грёбаных айнов. А «свои» воспоминания никакого беспокойства не вызывают.

Вот будет хохма, если глянусь в зеркало и не узнаю свою рожу…

— Зеркало, зеркало… — я повертел головой, с трудом слез с топчана и пошатываясь побрел к столу, где стояло небольшое дамское зеркальце в изящной оправе.

Слегка поколебался и заглянул в него и обречённо выдохнул:

— Господи…

В зеркале отражалась абсолютно не моя физиономия.

Голубоглазый блондин?

Хоть на плакат времён третьего рейха, о превосходстве нордической расы?

Да ну нахрен! Может я просто свихнулся и брежу?

Глава 3

Перед сном ломал себе голову над тем, что такое Третий Рейх и нордическая раса, но так ничего и не вспомнил. Вроде как, уже во сне, нащупал подсказку, но, тысяча чертей и тысяча блудливых монашек, поутру всё напрочь забыл.

Правда, проснулся отдохнувшим, рана почти не болела, голова тоже, но тело по-прежнему бастовало, пожалуй, даже сильнее чем вчера.

Во сколько проснулся, не знаю, но на дворе уже было светло. Комната пустовала, на табуретке рядом с топчаном стояла жестяная кружка с остывшим травяным отваром, а на блюдечке, прикрытом чистой тряпочкой, лежал чёрствый кусочек лепешки, густо намазанный мёдом.

Пока спустил ноги с топчана, выматерил все матюги, что знал. Первым делом слопал завтрак, парой глотков вылил в себя отвар и принялся пытаться расхаживаться. Один господь знает, каких мук мне это мне стоило, но примерно через полчаса, я смог почти без стонов доковылять до двери во двор.

В лицо ударило яркое солнышко, я проморгался, переступил через порог и принялся вертеть башкой по сторонам, так как вчера, в горячке боя ничего толком не успел рассмотреть.

Как очень скоро выяснилось, подворье, для затерянной в непролазных лесах охотничьей избушки, выглядело довольно прилично. Огородик, загородка с парой чёрных лохматых коз, несколько сарайчиков и даже небольшая конюшня. Да и сам домик оказался вполне себе таким добротным пятистенком, сложенным из мощных брёвен, c основанием из дикого камня и крытым деревянной дранкой. Правда, сравнительно небольшим.

А вот аборигенов во дворе и даже за ним, оказалось уж как-то сильно много. Причем не только волосатиков в кимоно, но и плосколицых узкоглазых товарищей в летних кухлянках, видимо нивхов или гиляков. Все они кучковались раздельно, сидели группками на земле и мирно чего-то ждали.

Едва я переступил на порог, как туземцы повскакивали на ноги, на земле осталось только пара-тройка, почему-то лежащих на волокушах и принялись с разной степенью экспрессивности и на разный манер мне кланяться. Но все как один очень почтительно.

Не сразу сообразив, в честь чего чествование, я отбоярился важным сухим кивком, вышедшим очень естественно, словно я давно привык к тому, что предо мной шапки ломят, примостился на лавочку у стены домика и поискал взглядом следы вчерашней баталии.

Никаких следов резни уже не наблюдалось; ни трупов, ни крови — какие-то старательные уборщики присыпали дворик земелькой и даже утоптали её.

От японцев осталось только прислонённые рядком к избе винтовки и аккуратно сложенное в кучку снаряжение, вплоть до ботинок, фуражек и обмоток. И даже наименее пострадавшие элементы формы, в основном кителя, но, все равно сильно заляпанные кровью. Н-да… действительно кристально честные парни. Но окровавленное тряпье нахрена с трупов сдирать?

Впрочем, какая разница.

Вытащил из ножен шашку, которую прихватил из избушки и принялся внимательно её осматривать.

Надо же…

Очень скоро стало ясно, что мне достался настоящий раритет.