Каторжанин

Во время купания сестёр, я получил возможность прекрасно рассмотреть тело Майи. Уж не знаю, либо она специально устроила демонстрацию, либо так получилось случайно, но увиденное добавило ещё больше раздражения. Нет — в этом плане у неё было всё в полном порядке, Майя обладала стройной, великолепно очерченной фигуркой, больше приличествующей завсегдательнице спортзала, чем выросшей в глуши девушки начала двадцатого века. Но, чёрт побери… теперь я начал её хотеть, как женщину. Именно её, а не другую.

После помывки мы вернули в расположение, где я срочно собрал командный состав на совещание.

— Пленных допросили?

После аннигиляции Дербинского, мы взяли нескольких японцев в плен, но допросить не успели — просто не хватило времени. Большую часть постреляли прямо на месте, но парочку всё-таки забрали с собой, для последующих вдумчивых расспросов. Информацией пренебрегать не стоит, её никогда мало не бывает.

— Допросили, — ответил Свиньин, который в отсутствие Стерлигова стал выполнять обязанности начальника штаба отряда. — Особого желания отвечать они не высказали, но Аполлон Аполлонович… — интендант покосился на нашего поручика-новобранца. — Проявил настоящий талант в убеждении…

Петухов самодовольно ухмыльнулся. Круглолицый, полный, абсолютно безобидный и добродушный с виду, он неожиданно быстро вписался в наш отряд. Как частенько бывает, внешность этого парня оказалась полностью обманчива — под добродушной личиной скрывался умелый и храбрый офицер, вдобавок очень жёсткий к противнику, да и своих он тоже не чурался подбодрить подзатыльником и тумаком. Но опять же — с умом, не перебарщивая. А ещё он был абсолютно уверен в собственной неотразимости, что как раз очень подходило к имени Аполлон, да ещё во втором поколении. Вдобавок всё это самолюбование было сдобрено доброй толикой тщеславия. Но этот момент мне абсолютно не мешал — с нашими офицерами и с бойцами Петухов быстро нашёл общий язык, а остальное — плевать — лишь бы воевал, как следует. Здоровое тщеславие тоже ещё никому не мешало.

Словом, и этот поручик пришёлся ко двору. Даже странно получается. Ещё до своего вояжа в Средневековье, я читал творения многих историков и прочих подвизавшихся на этой ниве, о том, что чуть ли не весь офицерский корпус императорской армии России был полностью не готов к войне с Японией. Я же пока вижу совершенно обратное — младший офицерский состав, можно охарактеризовать только в превосходной степени. То есть, основные проблемы, скорее всего, в верхах. Хотя, возможно, мне пока просто везёт. Но не суть…

— Докладывайте, Аполлон Аполлонович.

Поручик тут же вскочил и вытянулся.

— Обойдёмся без официоза. Слушаю вас.

Петухов сдулся, вернулся на табурет и уже с меньшим запалом затараторил.

— В Александровске сейчас находится командующий японской группировкой на Сахалине генерал Харагучи вместе со своим штабом и двумя взводами охраны. Остальные силы составляют около роты — они в основном задействованы на охране пленных, которых насчитывается примерно полторы тысячи человек: как военных, так и гражданских. Тяжёлое вооружение — артиллерийская батарея. Но в Дуэ и Арково, что неподалёку — ещё по полуроте. Вдобавок в Александровске у причала стоит военный корабль, якобы на ремонте, но, увы, не разобрал какой. Какая-то «Какака» или «Кобака». Небольшой размерами.

— «Котака» — миноносец первого ранга, — встрял Максаков. — Такой класс кораблей ещё называют минными канонерским лодками.

— Возможно… — Петухов недовольно покосился на мичмана. — Кроме военного, там стоит гражданский пароход, он прибыл для того, чтобы перевезти пленных в Корсаков, а оттуда уже в Японию. А ещё, получены данные, что… — поручик помялся и окинул взглядом остальных офицеров, словно намекая, что информация очень конфиденциальная, далеко не для всех.

— Докладывайте, поручик.

— Пленный сообщил, что ещё десятого августа в Портсмуте начались переговоры между Россией и Японией, — растерянно доложил Петухов. — А точнее, сейчас, они уже закончились, ровно два дня назад. Мирным договором, в результате которого Японии отошла южная половина Сахалина. Александр Христианович, я косоглазому сопатку своротил, да шкуру спустил со спины, думал врёт, но тот твердит, что так и есть. Второй подтверждает слово в слово. Ей богу, даже не знаю, что и думать. Это же… это же предательство!

«Твою же мать! — я от злости чуть не взвыл. — Не успел, блядь!!! И Стерлигов с бароном не успели. Всё улетело кобыле в трещину! Поздно пить боржоми, когда почки уже сели. Знал бы, что наши с косоглазыми уже договариваются, не стал бы подвергать барона и юриста такой опасности. И самое паскудное, отменить этот грёбаный договор уже нельзя — продолжим воевать — сами себя поставим вне закона. Российские власти мигом открестятся…».

Собакин и Серьга тихо матерились, остальные офицеры подавленно молчали.

Свиньин кашлянул в кулак и растерянно сказал.