Каторжанин

— Всё что угодно! — вдруг сурово отчеканила Майя. — Себя не бережёте, так подумайте о нас… — она окончательно смутилась и тут же ретировалась под предлогом заботы о размещении раненых.

Мадина по своему обыкновению сунула мне записку и картинно подняв взгляд к небу, прижала обе руки к сердцу.

— «Любит тебя…» — вслух прочитал я. — «Сама мне призналась. Очень переживает, что ты её нет». — И поинтересовался у девчонки. — Правда, что ли. Не врешь?

Мадина серьезно кивнула.

Честно говоря, этот момент меня больше расстроил, чем обрадовал. Потому что к Майе я ничего не чувствовал. Хотя нет, чувствовал, но на любовь это было совсем не похоже — мне просто хотелось женщину. Но опять же, для половых утех, она явно не подходила. А морочить девушке голову мне претило. Сука… надо срочно кого-нибудь трахнуть, чтобы дурь из башки вылетела. Вот только кого? Пожалуй, присмотрюсь к деревенским молодухам.

Вечер пролетел за делами, мы готовились к следующему маршу. Ну а утром, еще затемно, примчался один из дозорных и сообщил, что со стороны Александровска и Рыковского, к нам идут большие японские отряды с артиллерией…

Глава 20

Попытка разобраться с личностью неожиданно резвого японского финансиста поначалу почти ничего не дала.

Опрос японских солдат информации не прибавил — они в один голос твердили, что им просто приказали сопровождать тайи, то есть капитана Ито Сасаки, а вот кто он на самом деле — сообщить не удосужились.

Досмотр личных вещей ясности не прибавил, в них не нашлось ничего особенного: обычный немудрящий скарб военного, финансовые ведомости, другие документы и даже чёрные нарукавники, чтобы не замарать обшлаги мундира во время бумажной работы. Правда в чемоданчике ещё нашелся нож-танто, старинной изысканной работы и неплохого качества, но он тоже ничего не доказывал — с такими раньше все самураи таскались, а может и сейчас таскаются.

Ну а потом, Свиньин нашёл в потайном отделении простенький блокнот — сплошь исписанный непонятными каракулями.

— Это не японская письменность, — сразу заявил наш прапорщик-ренегат. — Это какой-то… — он задумался… — шифр. Хотя на основе наших иероглифов. Думаю, это тоже ведомость, вот видите, старинное обозначение числительных. Всё-таки этот капитан очень непростой человек. Помнится, что я его видел мельком в штабе генерала Харагучи, но, увы, большего ничего сказать не могу. Хотя, кажется, я догадываюсь к какой организации он принадлежал… — прапорщик указал на танто. — Если можно, покажите мне нож… — повертел его в руках, после чего показал мне вытесненную на кожаном покрытии ножен маленькую эмблему. — Он из «Кокурюкай».

— Что еще за «кукарекай»? — хмыкнул Собакин.

— «Кокурюкай» на русский язык переводится как «Общество Чёрного Дракона», — вежливо пояснил Хосегава. — Так ещё на японском языке называется ваша река Амур. Это очень могущественная организация, в неё входит почти всё руководство Японии, как гражданское, так и военное. По сути — правительство в правительстве и разведка в самой разведке. Даже в ближнем окружении императора полно людей оттуда. Они националисты, цель — изгнать русских со всех территорий южнее Амура. У них есть свои школы для подготовки шпионов и разведчиков. Страшные люди — ни перед чем не останавливаются. Их боятся даже свои.

— Ещё веселее… — недовольно буркнул я.

— Специально к нам заслали? — удивился Стерлигов. — Но откуда японское командование могло знать?

— Вряд ли, они не могли знать, что мы именно сегодня войдем в Дербинское. Сбежавшие после боя японцы просто не успели бы добраться к своим. А капитан прибыл сюда ещё вчера. Скорее всего, мы на него наткнулись случайно.

— Возможно, он действительно армейский бухгалтер, — предположил Свиньин. — И одновременно казначей этого… как там его, «Чёрного дракона». А в записной книге, зашифрованная ведомость выдачи средств своим. Но какого хрена он выбрыкнул? Мог бы попытаться договориться. Ну или схитрить как-нибудь.

— Особенности японского характера, — ответил ему прапорщик. — Сасаки просто решил, что сегодня отличный день для того, чтобы умереть.

— Как раз умирать он не спешил, — я перебил японца, — а наоборот, всё правильно рассчитал, когда мы вошли сюда, ему ловить было нечего — просто пристрелили бы и всё. Ну а на выводе из камеры появлялся шанс. Но не суть, господа. Отныне, прошу относиться к пленным, особенно к офицерам, со всей возможной осторожностью. При малейшей враждебности или если заподозрите какое-нибудь коварство — сразу стреляйте. Промежуток между взятием в плен и виселицей, должен быть максимально коротким. И все должны быть постоянно связаны. А теперь по местам службы. Капитан Стерлигов, барон Д`Айю, вас пока прошу остаться…

Остаток дня прошёл в подготовке к завтрашнему маршу. Планы? Планы не изменились. Идём на север, к одному из отрогов хребта Энгысъ-Палъ, чёрт бы побрал того, кто его так назвал. Гражданские — рекой, военная часть отряда — сушей. И по пути громим всех, кто станет у нас на пути.

Что дальше?