Каторжанин

— Мы их везли из Александровского поста в Корсаков, чтобы отправить в Японию… — быстро доложился японец. — Они давно сотрудничают с нами… — а потом добавил. — Наверху был тюса Огава, это значит подполковник, со своим адъютантом, он представитель Генерального штаба Японии. Огава тоже самурай, очень высокомерный, он даже отказался сидеть за столом с вашими… с вашими предателями. Женщины — частью местные, частью из Александровска… простите… они шлюхи. Местных жителей и пленных… ну, тех кто остался в живых… заперли в тюрьме…

Договорить прапорщик не успел, за дверью послышался звук торопливых шагов, после чего в подсобке появился Серьга.

— Патруль, четыре человека… — быстро доложил унтер. — Идут сюда… быстро идут.

— Прапорщик… — я хлопнул японца по плечу. — У вас есть ещё одна возможность помочь. После этого, я отпущу вас. Не беспокойтесь, никто ничего не узнает. Надо встретить патруль…

На лице прапорщика особого желания не проявлялось, но через секундное промедление он всё-таки кивнул.

— Пусть зайдут в трактир… — шепнул я ему в прихожей. — Давай, встречай…

И подтолкнул к выходу, а сам прижался спиной к стене слева от двери. Напротив, притаились Серьга и ещё один солдат с «цветочной» фамилией — Ромашкин — приземистый крепыш, с сильно побитой оспой физиономией.

Прапорщик шагнул за порог и остановился.

Через пару минут послышался чей-то взволнованный голос. Прапорщик ему ответил и вернулся в трактир, за ним ввалилась пара солдат во главе с ефрейтором.

Все случилось мгновенно. Приклад мосинки Серьги с хрустом врезался в висок ефрейтора, Ромашкин коротко пырнул штыком второго японца, а я рубанул по башке третьего.

И только потом сообразил, что в патруле было четверо солдат.

Сунулся во двор, но навстречу стеганул выстрел — пуля свистнула над головой и с резким стуком врезалась в притолоку.

— Чёрт… — я быстро отпрянул за косяк, а когда выглянул, увидел, что оставшийся в живых японец со всех ног улепётывает по майдану в сторону острога.

Серьга вскинул винтовку, гулко бабахнуло — солдат споткнулся и кубарем полетел на землю, но тут же поднялся и, подволакивая ногу, побежал дальше.

— Иха мать… — мудрёно ругнулся унтер и вторым выстрелом влепил японцу пулю в спину.

— Кровь господня… — я ругнулся, вытащил ракетницу, взвёл курок и выпустил ракету в чёрное небо. — Серьга, теперь все к острогу, а здесь оставь одного для присмотра за пленными. Живо, живо…

Дальше последовал сумасшедший бег по тёмным улицам.

Я особо не обольщался положением — почти сотне солдат мы могли очень мало чего противопоставить, оставалось надеяться, что они спросонья не разберутся, сколько на них напало врагов и попробуют обороняться в казарме. А дальше подойдёт Собакин со своими и станет полегче.

И нам в очередной раз повезло, японцы подняли тревогу, только тогда, когда мы добежали до забора каторжной тюрьмы.

Из бревенчатого барака начали выскакивать полураздетые солдаты.

Солдаты и ополченцы открыли огонь на ходу — особого урона они японцам не нанесли, упало всего пару человек, но остальные живо заскочили назад в казарму.

Зазвенели стекла в окнах, застучали ответные выстрелы. Теперь кто-то болезненно вскрикнул уже с нашей стороны.

— Не высовываться… — заорал я, нырнул за штабель бревен и скомандовал. — Не жалеем патронов, чаще, палим пачками…

Из-за одного из бревенчатых бараков, где содержались каторжники, неожиданно выскочили несколько японцев.

Я ругнулся и свалил одного из арисаки, но остальные успели юркнуть назад.

Следующие полчаса прошли в ожесточённой, но почти бесполезной перестрелке. Японцы густо отстреливались из окон и изредка делали попытки вырваться из казарм и бараков. Но, к счастью, не очень настойчиво и почти безрезультатно — их быстро удавалось загнать обратно.

Побаивался, что оставшиеся в посёлке солдаты ударят нам в спину, но они не давали о себе знать — или затаились или рванули в сторону Дербинского.

Я решил потянуть время, чтобы дождаться отряда Собакина, приказал прекратить огонь и заорал.

— С вами говорит генерал Попаданцев! Сдавайтесь и я гарантирую вам жизнь! Из России на Сахалин прибыло две дивизии казаков, ваша армия уже разбита! Сдавайтесь и будете жить!!!

Особой надежды на то, что среди солдат найдется знаток русского языка не было, но отозвались почти сразу. Правда, совсем не так, как я ожидал.

— Пошра попа, генерара… — насмешливо проорал кто-то из японцев.

— Что она сказала? — озадачился Тайто, занявший позицию рядом со мной.

— В жопу меня послал.

— Совсем дурака… — айн осуждающе покачал головой. — Вешать за нога будем? Или гореть всех?

Я вместо ответа только сплюнул. Для того, чтобы вешать, надо ещё выковырять этих уродов. Поджечь казарму тоже не удастся — она из брёвен в сажень обхватом, замахаешься под обстрелом подпалку подтаскивать. А у нас от такой пальбы, скоро патроны начнут заканчиваться. А если косоглазые опомнятся и ринутся в атаку скопом, придётся совсем туго.