Каторжанин

— Ну и где вы, мать вашу за ногу?.. — я повертел головой, сместился правее и неожиданно заметил в одном из окошек крайнего дома, едва теплившийся огонек. В том же дворе, возле большого сарая, уныло топталась неясная фигура, за плечом которой угадывался ствол винтовки.

Так… ясно, что косоглазые в этой избе. Но все там не поместятся, значит… значит часть ночует в другом доме. И в каком? Вот же уроды, могли и караульного выставить. Ну не соваться же нам в каждую избу наугад. Ладно, начнём с этой…

Тайто тоже увидел японца и показал мне лук.

Я в ответ покачал головой.

— Нет, я сам. Вы тихо обойдите остальные дворы. Ищите второй дом, где они ночуют…

Глава 7

Шаг, ещё один, третий…

Я пробрался вдоль стены и…

И наткнулся взглядом на два святящихся адским жёлтым пламенем глаза.

Руки сами вскинули маузер, я едва не пальнул со страха, но вовремя понял, что это…

— М-мя-у-у!.. — с пронзительным мявканьем громадный кот спрыгнул с крыши сарая и исчез в темноте.

«Твою мать… — в сердцах ругнулся я. — Так и в штаны наделать можно…»

Но развивать тему не стал и обратно спрятался за сараем — до часового оставалось всего пару десятков шагов, и японец мог встревожиться из-за шума.

Пару минут тянулись как целый час, к счастью, никто тревогу не поднял, и я потопал дальше.

Пробрался вдоль плетня, обогнул ещё один сарайчик и пригнувшись перебежал улочку.

Высунулся из кустов, пошарил взглядом, но никого так и не увидел. Не понял? Вроде направление правильно выдержал. Вот же это подворье…

Уже собрался перебежать на новое место, как послышались глухие шаги, из-за угла появился солдат, застёгивающий ширинку на штанах, и направился прямо ко мне.

Я быстро присел и затаил дыхание.

— Лала-ла… — солдат негромко мурлыкал какую-то песенку, напоминающую своей мелодией собачий вальс.

Ладонь крепко сжала рукоятку томагавка. Ну!

Но японец, не доходя пары шагов до меня, вдруг совершил чёткий поворот кругом и потопал в противоположную сторону.

«Да чтоб тебя…» — ругнувшись, я выскользнул из кустов и перебежал к стене.

— Лаа-ла-ла… — мурлыканье опять стало приближаться.

Дождавшись, когда часовой подойдёт, резко выскочил из-за угла и наотмашь, резким ударом всадил гранёный шип на обухе томагавка в висок часовому.

Хрустнула кость, соскользнула с плеча винтовка, с оглушительным грохотом шлёпнувшись на землю, и только потом стало оседать само тело.

«Чёрт!» — я тут же ухватил японца за шиворот, быстро отволок его за угол и взял на прицел крыльцо.

Твою же мать! Из меня ниндзя как из козьего гузна валторна…

Но счастье сегодня было на моей стороне — в доме всё ещё царила тишина.

«Ну и что дальше?» — озадачился я, переводя дух.

Неожиданно из коровника послышался тихий разговор.

— Рой, Ваньша, тутой под венцом рыхло… — хрипел старческий голос.

— Ить я рою, деда… — отвечал приглушённый фальцет

— Тише, вы, ироды, косоглазый услышит… — плаксиво всхлипнула женщина.

— Закрой хайло, Маланья… — грозно пробухтел старик. — Ишь ты…

«Понятно… — весело подумал я. — Назревает коллективный побег…»

И чуть повысив голос, приказал:

— А ну заткнулись!

— Ой, — перепугано пискнул мальчишка.

— Сколько вас там?

— Дык, все что есть, мил человек… — проскрипел в ответ старик. — Двунадесять душ. Остальных, того… порешили…

— А косоглазых в деревне сколько?

— Дык, на пять душ меньше. И охфицер с унтером. Да есчо ферт у цивильному, но тот наш, из Александровска, вроде. Тьфу, иуда… Эти в моем дому, тутой. Настёну с Машкой себе забрали. Девки выли, видать сильничали оных, а теперича замолчали. А солдаты у Михеича квартируют, рядом изба, через плетень. Тока забили его, вместе с жёнкой, сволота косоглазая. Меня-то последним засунули в коровник, я всё подметить успел. У Маланьи бидон с самогоном сконфисковали. Ядрёный…

— Ироды… — эхом всхлипнул женский голос. — Христа на них нет…

Я покосился на приоткрытую дверь избы.

— Понял. А теперь сидите, как мыши.

Подождал ещё пару минут, переложил пистолет в левую руку, в правую взял томагавк и шагнул к крыльцу.

Три души, говоришь?

Легонько скрипнула дверь. В лицо ударил ядрёный смрад перегара, рвоты и мочи.

Я стиснул зубы, чтобы не выругаться и прислушался.

Тихие женские всхлипы разбавлял могучий мужской храп.

Шаг…

По центру комнаты стоит большой длинный стол, заваленный посудой и объедками. На лавке, уперев голову в столешницу, сидит японец с нашивками сержанта, а гражданский, в облёванном полосатом пинджаке, валяется рядом прямо на полу.

Храп доносился из-за занавески, а в углу, сжавшись в комочек, жалобно всхлипывала полная молодая девушка, в разорванной и окровавленной рубашке.

«Идиллия, мать вашу…»

Сержант вдруг резко вскинулся и уставился на меня ошалелым перепуганным взглядом.

И опять уткнулся мордой на стол, но уже с разваленным черепом.

Из загородки кто-то заполошно рванулся, но тут же рухнул на пол, запутавшись в занавеске.

— Сука… — я изо всей силы саданул ногой по барахтавшейся фигуре, а потом, поймав момент, ещё раз приложил плашмя томагавком по высунувшейся коротко стриженой башке.

Стриженый глухо хрюкнул и замер, раскинув руки, словно на пляже.