Каторжанин

— Дык… — старик на мгновение задумался. — По реке — два дня, без ночей, знамо, а землицей, почитай — четверо. А тебе куда надоть, мил человек?

— Погоди, Фомич, не трынди, дай мозгами раскинуть…

Я опять задумался.

В Усть-Лужье можно сидеть как минимум пару суток, расстояния здесь немалые, а японцы тревогу поднять не успели. Да и как бы они её подняли? Радиосвязью даже и не пахнет. Но ушки надо держать на макушке, мало ли чего.

Ладно, передохнём, а что дальше? Тымово не миновать, река прямо через посёлок протекает, а пешим порядком нам хода нет. На рывок, ночью? Можно, благо Тымь там сравнительно широкая, Майя говорит, под сотню метров. Тихонечко можем и проскочить. Ладно, посмотрим, не с утра снимаемся, есть время подумать.

— А скажи, Нил Фомич, как японцы у вас появились?

— Дык, я говорю же! — оживился старик. — Как сбор ополчения объявили — наши мужики все записались, одни старики, бабы, да дети остались. Мой Ваньша тоже ушёл, дурень. Грит, свою земельку защищаем, а не чужую. И с концами… нет их и нет. А с новостями у нас сам видишь, в епенях сидим. А тутой вдруг лодки с косоглазыми. Ну и наш ирод с ними… Согнали нас в кучу, а тот, охфицер, на чистом нашем, грит, мол, так и так, все, амба, ваш генерал сдался, а Сахалин стал японским, как там… Кафуто какой-то… а вы теперь вообще никто и никак. Ну и началось… етить…

Дома подчистую вынесли, баб поголовно перетрахали, кто тому мордатому не понравился, вывели в лес и того, не вернулись они. Думаю, уже и не вернутся. Бабку Неонилу пожгли, говорил уже, Михеичу с евоной старухой бошки срубили возле колодезя. Нас всех в коровник заперли, правда пообещали, что отправят в Александровск, а оттуда в Россею. Но солдатики, скажу, как есть, сами особо не зверствовали, тока по приказу того мордатого охфицеришки. Ох и лютый, сучёнок. А наш всё поддакивает, блядина. Знаю, ходили они к полякам, тутой недалече, семья жила, ссыльные, политические, гонористые, но хозяева справные. Что там случилось — не знаю.

— Я знаю… — я резко оборвал старика. — Лютый, говоришь? Сейчас посмотрим. Тайто…

— Отец?

— Давай сюда офицера. Да, со звёздочками на плечах…

Через несколько минут в горницу привели старшего лейтенанта — круглолицего, крепкого парня, лет тридцати возрастом.

На коротко стриженых волосах у него запеклась кровь, половина лица распухла и почернела, но держался офицер гордо и независимо.

— Представьтесь, — спокойно приказал я.

— Старший лейтенант армии его императорского величества Муцухито, Ясухиро Кабо, — на правильном русском языке представился японец.

— Вы отлично говорите на русском. Тоже работали парикмахером во Владивостоке?

— Что значит, тоже? — презрительно скривился японец. — Я учился в Московском университете, на факультете правоведения. С кем имею честь?

— А это имеет значение?

— Самое прямое! — нагло заявил лейтенант. — С бандитом я разговаривать не буду.

— Будете, — спокойно пообещал я. — Через полчаса вы будете готовы разговаривать с кем угодно, когда угодно и на какую угодно тему.

Лейтенант вспылил.

— Я требую к себе уважительного отношения, согласно Женевской конвенции о военнопленных. Мы содержим ваших пленных солдат и офицеров в приличных условиях!

За окном пронзительно и надрывно, словно раненая волчица, завыла женщина.

Японец сильно вздрогнул, но взгляда не опустил.

Я усилием воли подавил в себе желание выпустить кишки лейтенанту.

— Хорошо. Я не буду вас заставлять выдавать военные тайны. Пока не буду. Давайте просто поговорим по душам. Тайто, помоги сесть господину лейтенанту. Вам удобно? Отлично. А теперь ответьте, чем вызвана такая жестокость по отношению к мирному населению?

— Они все бандиты и преступники! — нагло бросил японец. — Сахалин — одна большая каторга. Небольшая акция устрашения, для лучшего повиновения, им не повредит. К тому же, мы многих оставили в живых, для того чтобы передать русским властям. А всё их имущество подлежит конфискации в пользу Японской империи, как победившей стороны…

«Всё бесполезно, мы абсолютно разные расы, и он искренне считает нас варварами, — отстраненно подумал я. — Слова здесь не помогут. Пора перейти к понятному для него общению. Боль сглаживает разницу в менталитете. Интересно, тот парень из Средневековья тоже с ним бы беседовал или сразу посадил бы на кол? На кол… а что, неплохая идея. Интересно, как он запоет, когда почувствует задницей, хорошо заострённый дрын…»

Но к делу приступить не успел, в горницу ворвался один из айнов и через Тайто сообщил, что в деревню со стороны леса идут вооруженные люди.

— Японцы?

— Нет, отец, ваши, то есть наши, русы. Много, два по двадцать, может больше…

Глава 8

— Уберите его…

Айны тут же выволокли японца.

— Говори, откуда идут, куда идут и сколько идёт?

— Можить наши мужики? — вскинулся старик.

— Обожди, Фомич.

— Сначала одна пришёл, — доложился Тайто. — Тихо пришёл, но Бунай говорить, что она наших не видеть, но мы видеть. Она с бабой говорил, потом ушла. Теперь много идут. Два по двадцать, или больше. Оттудова… — айн ткнул рукой в сторону леса.